Не наше дело

— Да здесь я, — прокряхтел конунг, пытаясь подняться.

Фрея подбежала к нему и, обхватив его лохматую голову руками, начала осыпать ее поцелуями.

— Тебя, Готфрид, даже ненадолго нельзя одного оставить, — пробурчал Торбьорн.

— Вот и не оставляй, — Готфрид наконец уселся на лавку, обнимая Фрею, — место начальника стражи рядом со своим конунгом.

— Это я уже понял, — примирительно развел руками Торбьорн, — без меня у вас тут непонятно что творится.

— Это ты верно заметил, Торбьорн, — голос Ладвика прозвучал настолько неожиданно, что все замерли, — творится непонятно что. И что печально, непонятно, почему это творится. Да, Готфрид?

Ладвик подошел ближе к конунгу, увидев перевязанную ногу, осуждающе покачал головой:

— Столько смелых мужчин с мечами не смогли защитить своего конунга. Это грустно. Но кто объяснит мне, почему чужеземец напал на Торбьорна?

— Я знаю почему. — Фрея вскочила с места, все мгновенно к ней обернулись, ее лицо пылало от гнева и возмущения. — Я знаю, это они убили Алрика.

— Рассказывай, — потребовал Готфрид.

* * *

Когда я появился перед воротами базы, изумленный охранник несколько секунд разглядывал меня, словно сомневаясь, стоит ли открывать калитку, но затем к нему вернулось арийское самообладание.

— Как вы выбрались? — поинтересовался он, запуская меня на территорию.

— Так здесь открыто было, — я пожал плечами, — гулял себе да и вышел.

— Далеко гуляли? — Охранник смотрел на меня с явным недоверием.

— Только здесь по острову, больше нигде, — не соврал я.

Немец мрачно кивнул:

— Вы явно лжете. Калитка не могла быть открыта.

Я пожал плечами:

— Ну как-то так вышло.

— Хорошо, приедет Зиверс, я думаю вам будет, о чем поговорить.

— А он что, уехал? — Я как мог изобразил изумление. — Когда вернется?

Охранник посмотрел куда-то мне за спину.

— Уже возвращается.

Я обернулся. Действительно, по тропе, петляющей по склону, ползли две темные точки. Зиверс со товарищи уже возвращались. Быстро они, однако, обернулись!

— Ну и славненько, — я вновь повернулся к охраннику, — буду ждать его у себя в комнате.

Охранник все так же мрачно вновь кивнул мне.

Однако к себе я не пошел, а направился прямиком к Гартману. Сидевшая на посту медсестра, к моему удивлению, без возражений пропустила меня.

— Ну наконец-то! — Изголовье кровати было приподнято, и профессор полулежа читал книгу. — Принес?

Я вспомнил, что забыл про коньяк.

— Чуть позже, имейте терпение, — я бросил взгляд на обложку книги, — решили Дюма осилить? Я, помнится, мушкетеров в первом классе читал.

— Я тоже, — Гартман закрыл книгу, — но люблю, знаешь ли, перечитать на отдыхе, такой он все же красавчик был.

— Это вы сейчас о Портосе? — осторожно уточнил я.

— Ну при чем тут Портос, — обиженно протянул Юрий Иосифович, — я говорю про Ришелье. Вот это была фигура, не то что нынешние балаболы. Ты, кстати, чего пришел?

— Да я посоветоваться хотел, — почесал я затылок, — я тут, похоже, накосячил малость.

— Обычно советуются до того, как что-то сделать, — нравоучительно изрек Гартман, — после есть смысл советоваться разве что с адвокатом.

— Ну, считайте, я к вам как к адвокату и пришел, больше все равно не к кому.

Я придвинул стул к кровати и уселся рядом с профессором.

— Я случайно, честное слово, случайно рассказал Фрее про Дитриха.

— Господи, за что ты послал со мной этого идиота? — простонал Гартман, обращаясь к капельнице.

— Но она обещала ничего не говорить отцу.

— Ну, тогда ладно. — Гартман на пару секунд закрыл глаза, а затем вдруг уставился на меня. — Ты точно идиот. Ты что, действительно считаешь, что можно верить девчонке?

— Почему бы и нет? — Я старался держаться увереннее, чем был на самом деле. — Во-первых, она в меня влюблена, а во-вторых…

— О, так у тебя много аргументов! — фыркнул профессор.

— А во-вторых, она пообещала молчать до завтра. На один день, если ничего экстренного не случится, и у девчонки терпения хватит.

— Надеюсь, — буркнул профессор, — если только она не подцепила от тебя словесное недержание. Оно же передается половым путем?

С видом оскорблённой невинности я скрестил руки на груди и гордо молчал.

Таким меня и застал ворвавшийся в палату Ларсен.

— Эдди, это уже переходит все разумные границы, — возмущался начальник базы, — мало того что и до сего дня вы игнорировали все правила и вели себя на острове так, словно вы где-то в Крыму.

— Крым наш, — отозвался я машинально.

Ларсен мою реплику проигнорировал.

— А сегодня вы нарушили мой прямой запрет и покинули базу, хотя этого категорически нельзя было делать. Где вы были, Эдди?

Раскрасневшийся Ларсен замер, ожидая ответа. На входе в палату ожидаемо появился Зиверс. Я покосился на профессора, ожидая от него поддержки. Он покачал головой.

— Эдик, не время для выкрутасов, рассказывай все как есть.

Я вздохнул, вновь набрал полные легкие воздуха и начал рассказывать.

Когда я закончил, все некоторое время молчали. Ларсен оглянулся в поисках свободного стула, но, так как такового не оказалось, уселся на край кровати в ноги профессору. Лицо его из красного стало молочно-белым, и я заметил, как трясутся пальцы рук Ларсена.