Не наше дело

— Ладвик, как так может быть? Если отец сидел в кресле, то значит, стрелок располагался прямо перед ним. Но этого быть не может. Здесь почти сразу обрыв. С той стороны дорога через перевал, но там стоят стражники, значит, стрелять могли только от этих скал, но тогда отец должен был встать и повернуться к ним лицом. Но зачем, Ладвик? Что отец там мог увидеть?

— Я не знаю, возможно, я в этот момент отвернулся, — занервничал Ладвик.

— И как он тогда оказался в кресле? — недоумевала Фрея.

— Ну что тут не ясно? — всплеснул руками Хранитель. — Я подхватил твоего отца, когда стрела пронзила его, и помог ему сесть в кресло. Я надеялся, ему еще можно помочь.

— Если ты отвернулся, то как тогда сумел подхватить его? С такой раной он даже не мог крикнуть.

— Ты меня хочешь в чем-то упрекнуть? — холодно поинтересовался Ладвик.

— Я только хочу понять, что здесь произошло, — отозвалась Фрея, — и что здесь делает любитель древностей.

Она с удивлением смотрела на возникшего из тумана архивариуса:

— Откуда ты здесь, Альбер?

— Голос сердца зовет меня быть с моим народом. — Альбер приближался все ближе.

— Твой народ, Альбер, там, внизу, — Фрея махнула рукой в сторону берега, — а вот вы чего здесь делаете, божьи люди, мне непонятно. И ты, Ладвик, меч нацепил, словно умеешь им пользоваться.

— Не забывайся, дочь конунга, — в голосе Ладвика звучало раздражение, — я не только глава церкви, но и полноправный член совета, имеющий такое же право на ношение оружия, как и все остальные.

— Ясно, имеющий, — вздохнула Фрея и вдруг замерла. — Слушай, Ладвик, а ведь ты один не показывал мне свой меч, когда это делали все члены совета. Или ты тогда забыл про него?

— Вместо того чтобы оскорблять меня глупыми подозрениями, ты бы лучше взглянула на стрелу, которой убит Готфрид, — голос Хранителя дрожал от возмущения, — взгляни повнимательнее, Фрея, и тогда тебе все станет ясно.

— И что я там должна увидеть? — Фрея шагнула к телу отца и наклонилась к нему.

— Взгляни на наконечник стрелы, и ты все поймешь.

Альбер бесшумно скользнул за спину склонившейся над отцом Фреи. Кинжал, появившийся из широкого рукава одеяния архивариуса, стремительно мелькнул в воздухе. Крик боли и ужаса разнесся по округе. Так кричит раненая чайка, делая последний взмах крылом, перед тем как упасть в холодную морскую воду.

Второй этаж действительно горел. Клубы черного дыма вырывались из охваченных огнем жилых комнат. Бороться с пожаром было уже поздно, у нас не оставалось ни одного полного огнетушителя, да и коридор настолько затянуло дымом, что находиться там без защитного снаряжения означало неминуемую смерть от удушья. Нам оставалось только надеяться, что пожар не перекинется на первый этаж. На нем было всего несколько помещений, имеющих окна, выходящие наружу, и, как ни странно, они пока уцелели.

На лестнице послышался тяжелый топот. Вниз сбежали Зиверс и еще три охранника, один из которых, очевидно, был ранен. Левая рука его была наскоро перетянута окровавленным обрывком какой-то тряпки. Их лица и одежда почернели от дыма.

— На крыше оставаться мы больше не можем, там все затянуто дымом.

Зиверс присел на корточки и тяжело дышал. Кто-то сунул ему в руку стакан с водой, который он жадно опустошил.

— А где остальные? — услышал я чей-то голос.

Ничего не ответив, Зиверс покачал головой. Одновременно с нескольких сторон послышался звон разбитого стекла и отчаянные крики. Не сдерживаемые больше автоматным огнем, туземцы пошли на штурм. Их встретили выстрелами из охотничьих луков, которые лишь ненадолго могли сдержать волну нападавших. Патронов у охранников фактически не осталось, я видел, как сам Зиверс в порыве ярости метнул бесполезный пистолет в лицо запрыгивающему на подоконник воину, а затем, завладев его мечом, без устали орудовал им, разрубая человеческую плоть до тех пор, пока стрела не вонзилась ему прямо в голову. Я видел, как профессор размахивал кувалдой, сокрушая одного противника за другим, а затем кто-то из стражников метнул свой меч ему в грудь, словно копье. Пальцы, сжимающие рукоятку огромного молота, разжались, и тот, словно пушечное ядро, полетел вперед, неся смерть не успевшему отскочить в сторону бородачу. Сразу несколько клинков обрушились на безоружного Гартмана. Я бросился ему на выручку, понимая, что уже не смогу спасти профессора. Ухватив меч двумя руками за рукоятку, я с силой обрушил его на спину одному из убийц. Я испытал звериный восторг, когда стальное лезвие почувствовало сопротивление, а затем преодолело его. Кровь брызнула мне на лицо. С нечеловеческим ревом я вновь и вновь поднимал и опускал тяжелое орудие смерти, не чувствуя ни боли, ни усталости. А затем кто-то выключил свет. И звук. Кто-то выключил меня самого.

Выронив кинжал, Альбер кружился волчком, пытаясь выдернуть торчащую из плеча стрелу. Он уже не кричал, а лишь негромко подвывал при каждой неудачной попытке. Ладвик отпрыгнул в сторону и выхватил меч.