(Не)настоящий папа (СИ)

— Это вам. Знаю, это ваше любимое, нам вчера на ужин давали.

— Да ты что, Оксана, кушай сама!

— Я хотела угостить вас, — смущенно пролепетала дочка и вложила баночку в руку Марины. — Я не ела, правда!

— Спасибо большое.

Марина забрала угощение и в ответ вручила Оксане креманку с тремя шариками клубничного мороженого, украшенного сливками. А вот меня эта парочка угощать не собиралась. Даже немного лишним себя почувствовал.

— Я думаю, они отлично поладят, — заговорщически прошептала мне мама.

— Даже не сомневаюсь в этом.

— Надеюсь, вы не будете медлить со свадьбой?

— Мама!

— Нет, а что я такого спросила? Мы с тобой уже обсудили, что роль приходящего папы не для тебя. Я бы хотела поговорить с Мариной. Ты ведь не против?

— Против. Мы все решим сами, всему свое время.

— Ну хорошо, — примирительно протянула мама, выставляя перед собой руки. — Я не стану настаивать, вам виднее.

Черт, я и не заметил, каким недовольным стал мой голос. Да еще и брови сошлись к переносице. Не хочу портить этот день очередной перепалкой с матерью. Потому благоразумно избегал новых разговоров с ней до конца праздника.

Через час, когда народ стал потихонечку разбегаться, Марина упорхнула к себе, видимо, для того, чтобы переодеться к ужину. Хотя она и так выглядела очень привлекательно, но разве женщин можно в этом убедить?

Забеспокоился ровно тогда, когда не заметил маму рядом с Кирюшей и Надеждой Сергеевной. Оксана тоже играла не с ней, а со сверстниками. Неужели все-таки пошла к Марине на задушевную беседу?

Направился в сторону корпуса и почти сразу увидел, что на крыльцо выбежала моя мать. Она подлетела ко мне и схватилась ледяными дрожащими пальцами за мою ладонь. Глаза расширены и полны паники. От подобной картины тревога моментально ужалила меня в самую грудь. Я застыл на месте.

— Что стряслось?

— Володя, пойдем скорее! Там Мариночке плохо! Она упала в комнате в обморок и не приходит в себя…

49

Я пропал в тот самый момент, как увидел Марину, лежащую на полу посередине комнаты. Бледная, как изваяние, без единого признака жизни. Ее образ медленно впечатывался мне в сознание, до мельчайшей детали. Как тонкая изящная рука была вытянута над головой, как разметались по ковру темные длинные волосы, каким расслабленным и умиротворенным казалось ее лицо.

Этот образ разрушал меня изнутри. Медленно заставлял умирать. Вселяя в сердце острое жалящее беспокойство.

Я рухнул рядом с ней на колени. Тихо позвал ее. Затем громче. Марина не отвечала. Лишь когда я коснулся ее лба ладонью, заметил, как у меня трясутся руки. У нее был жар. Происходящее не укладывалось в голове. Она всегда была рядом, выглядела вполне здоровой. Как за полчаса нашей размолвки все изменилось? Меня колотило изнутри, но я ничего не чувствовал. Ее беспомощный вид вгонял меня в адскую бездну страха. Мама что-то лепетала, но я ни черта не слышал. В ушах стоял гул… Гул от громыхающего где-то в горле сердца. Схватил телефон и набрал номер Алексея. Я был не в состоянии вести машину, не в состоянии оперативно мыслить. Словно невиданная сила одним мощным рывком сбила меня с ног, и мне уже не подняться.

— Алексей, мне срочно нужно в больницу, — выдавил я, как только он ответил. — Пусть кто-то из твоих ждет у ворот лагеря. Я буду через минуту.

Едва справляясь с внутренней дрожью, я поднял Марину на руки и пошел в коридор.

— Вова, что происходит, дорогой? Что с Мариночкой? — Мама семенила следом.

— Я не знаю, — резче, чем следовало, ответил я. — Мама, будь рядом с детьми. Не пугай Надежду Сергеевну. Жди моего звонка.

— Но…

— Без НО! Сделай, как я прошу.

Мама застыла, пытаясь успокоиться. Я не ждал, выбежал на крыльцо, затем прямиком к воротам, игнорируя прохожих и не замечая ничего вокруг. Все будет хорошо, успокаивал сам себя. Я не мог допустить даже мысли, что Марина оставит меня или Кирилла. Нас обоих. Только не снова, только не навсегда.

Машина уже ждала. Я узнал в водителе Ярослава — одного из местных охранников. Тот не задавал вопросов, оперативно открыл заднюю дверь и помог мне уложить Марину на заднее сиденье. Я сел рядом, положил руку на ее грудь, чувствуя, как мелкое частое дыхание под моей ладонью помогает мне самому делать новый вдох…

В больнице мы оказались быстро. Марину увезли, толком ничего не сказав. А через некоторое время, определили в реанимацию отделения токсикологии. Отравление.

Нет. Нет! НЕТ! Холодные прутья страха ударили меня в самое сердце. Остро, резко, до сумасшествия больно. Наверное, именно в этот момент я по-настоящему понял, насколько для меня важна Марина. Всю глубину этих разрывающих душу чувств. Я не знаю когда, но живая искорка солнца незаметно прокралась в мое сердце. Разгораясь все ярче, пока полностью не завладела им, беспощадно вытеснив мою одержимую любовь к Насте в прошлое. Теплое, счастливое прошлое, которое навсегда останется со мной в воспоминаниях. И почему я только сейчас осознаю это?

— Владимир Александрович, мне позвонить кому-нибудь? — голос Ярослава прозвучал отдаленно и тихо.