(Не)настоящий парень

— Ты удивительно кроткая с наступлением темноты, — усмехается Курт.

— Я просто устала. И голодна. И замёрзла, — потираю щеки руками в перчатках. — Я сейчас с чем угодно соглашусь.

— Серьё-ёзно? — со смыслом протягивает он. — Запомню, чтобы воспользоваться, — легонько подталкивает меня плечом.

— Ни грамма джентльменства, — фыркаю я.

— Ни грамма, — подтверждает Вова.

Мы спускаемся в метро, садимся в на удивление пустующий вагон. Я облокачиваюсь на спинку сиденья и вытягиваю ноги, протяжно выдыхая. Хотя сейчас в удобных сапогах на плоской подошве, весь день проходила на каблуках и ноги ноют.

Вова вытягивает свои длинные конечности рядом с моими.

Кидаю на него косой взгляд, но из-за накинутого капюшона, лица не разглядеть.

Один только острый нос с серьгой торчит. Интересно, от нее на морозе не холодно?

Курт утыкается в телефон, листая в нем ленту Инстаграм. Мне хорошо видно, как быстро мелькают фотографии десятков разных девушек, разбавленные редкими рекламными роликами. Ловелас и Казанова, да, я помню. А ещё жиголо. Прикрываю глаза, чтобы не взращивать в себе итак прижитые комплексы и незаметно отрубаюсь.

Просыпаюсь резко, как от толчка, когда слышу электронное «Кировский завод».

Вот это я заехала! И ни один гад же не разбудил!

Пытаюсь принять вертикальное положение, но понимаю, что моя голова зажата другой, более тяжёлой, а я сама пускаю слюни на чёрную парку соседа. Значит, вырубило не только меня.

— Не. Шевелись. — Сонно бурчит голова сверху. — Доедем до конечной, там пересядем.

Здраво оценив, что так получится ещё немного поспать, снова прикрываю глаза.

На мягком плече удивительно уютно, а я ужасно устала, ей-богу. Вырубает меня мгновенно.

Следующее пробуждение становится настоящим хаосом. Моя теплая подушка выскальзывает из-под меня, хватает за руку и кричит: давай быстрее. Я подскакиваю, едва разлепив глаза, и несусь куда-то в почти неосознанном состоянии. Мы едва вылетаем из вагона, как за нами захлопываются двери.

— Успели, — расплывается в улыбке радостное лицо напротив.

— Да уж, покатались от души, — недовольно морщусь я.

— Давненько так не спал! Пошли! — бодро рапортует он и тянет меня за руку, которую так и не отпустил.

И пускай я в перчатках, все равно чувствую его холодные ладони и совершенно нелогичный жар, распространяющийся по руке вверх. Вова несётся на соседнюю платформу, а я ловлю несколько заинтересованных женских взглядов по пути. Это праздный интерес к смеющейся парочке или они его знают? Кажется, от недосыпа я начинаю параноить.

Мы заваливаемся в вагон, движущийся в обратном направлении, и прислоняемся к поручню у дверей. Садиться снова не рискуем.

Стоим нос к носу, держимся за руку, словно это обыденное дело. Я сверлю взглядом завязки на его капюшоне и стараюсь не моргать, потому что глаза вопреки воле закрываются.

— Эй, не спи, — переплетает наши пальцы и притягивает ближе к себе Вова.

Я решаюсь поднять взгляд до зелёной лужайки и тут же жалею. Потому что чувствую то, что совсем не хочу. Близость. И тепло.

Мы бесконечно смотрим друг другу в глаза, молчим и улыбаемся. Большим пальцем Курт поглаживает мне запястье, ровно там, где заканчивается перчатка и кожа оголена. Электрические импульсы бьют точно в желудок, разворачивая там целый смерч, способный снести с пути все живое.

На очередной станции входит поток пассажиров, меня толкают в спину, и я оказываюсь впечатана в парня напротив. Мой нос упирается ему в щеку да так там и остаётся. Никто из нас не спешит отстраняться.

По телу разливается приятное тепло. Лёгкие до отказа заполняются горьковатым запахом эвкалипта, по коже пробегает озноб. Я прикрываю глаза и втягиваю этот запах ещё глубже, настолько, чтобы он пропитал каждую клетку.

С некоторых пор я люблю этот запах.

От мира, людей, шума и света нас закрывает огромный капюшон Вовы, отороченный мехом. Мы спрятаны в этом коконе и можем творить, что хотим. Можем неровно дышать, опаляя холодную с мороза кожу горячим дыханием, можем чуть чуть развернуться друг к другу, чтобы встретиться носами. Можем даже столкнуться губами — на долю секунды, пока нас не пронзит стрела электронного голоса. «Следующая станция Пушкинская, переход на Звенигородскую станцию».

Я первая делаю шаг назад. Открываю глаза, разворачиваюсь к Вове спиной. Он выпускает мою ладонь, позволяет стать дальше. Наваждение спадает, пронзенное свистом тормозящего вагона поезда и мельканием стен приближающейся станции.

Сердце движется в такт поезду: быстро и шумно. Мысли путаются, накрытые тонкой вуалью сонливости и перевозбуждением. Мы только что?..

Двери открываются, меня мягко подталкивают на выход. Я бессознательно двигаюсь к переходу на соседнюю станцию, краем глаза отмечая высокий силуэт рядом со мной. Мы больше не произносим ни звука, не касаемся. Просто шагаем. Раз, два… Яркий искусственный свет подземки бьёт в глаза, шум забивает уши, и я, наконец, прихожу в себя.

Зачем он меня путает?