(Не)настоящий парень

Вова так рано припёрся? Так рьяно выполняет свою работу! А я тут все ещё в пижаме с кактусами, блин.

Быстро проглаживаю рукой стоящие стогом сена волосы после сушки феном и вылетаю из ванной.

Прикладываюсь к дверному глазку.

Черт, черт, черт.

Это не Вова. Это гораздо хуже.

Дёргаю дверь на себя, расплываюсь в искусственной улыбке.

— Как вы рано! — восклицаю, как мне кажется, радостно.

— Чего так долго открываешь, дрыхните ещё? — затаскивая две огромные сумки, спрашивает мама вместо приветствия.

— Да нет. Я просто волосы сушила, а Вова…

О, Господи! Вова! Вовы же нет!!! Как чувствовала, что не надо было вчера ему вообще уезжать. Как же я ступила! Что делать, что делать?!

— Вова ещё спит да, тшш, не будите его, он работал допоздна, — под бешено колотящееся сердце выдумываю я.

— Привет, дочь! — радостно восклицает папа, входя следом за мамой ещё с двумя сумками. — Буди своего ухажёра, там ещё три сумки и поддон в машине.

Кажется, сердце только что провалилось в пятки. По крайней мере, кровь точно отлилась от головы и в ушах только белый шум и чайки. Соображай, Ида, соображай.

— Я сама тебе помогу! Вова лег только несколько часов назад, не будите его. Мы вас так рано не ждали, — улыбка стянула щеки, зубы заветрились, никогда так притворно не растягивала губы.

— Да сиди ты, — отмахивается мама. — Сами сходим, — окидывает мою пижаму классическим назидательным взглядом и поворачивается к папе. — Пошли, Юр.

Они выходят, я прикрываю дверь и тут же несусь в свою комнату. Сметаю постельное белье с дивана, свои вещи со стула и телефон. Забрасываю все в комнату Ангелинки, попутно набирая Вову.

Тот отвечает чуть ли не с тысячного гудка. Мое сердце отбило дробь в сотни раз уж точно.

— Родители. Приехали! — на грани истерики ору ему в трубку.

— А сколько время, — охрипшим ото сна голосом тянет он.

— Полвосьмого! — все ещё кричу я. — Они раньше заявились, я сказала, что ты спишь, что делать??? — расхаживаю по комнате Ангелинки, пытаясь стянуть с себя пижамные шорты и влезть в джинсы.

Выходит отвратительно, я путаюсь в штанине и валюсь на кровать. Волосы залезают в рот, я отфыркиваюсь, в этот момент слышу, как открывается входная дверь.

— Пфхрууу, — выходит из Вовы нечленораздельное.

— Когда ты сможешь приехать? — шепчу в трубку, полная отчаяния.

— Минут сорок, — все так же хрипит Курт. Хоть сейчас его на сцену и микрофон в руки.

— Жопа, — я выдыхаю и кладу трубку.

Мне ни в жизнь не провернуть это. И зачем я сказала, что Вова спит, как он будет пробираться в квартиру?

Быстро скидываю топ с кактусами, путаюсь в лифчике, потом в вороте свитера, но все же привожу себя в порядок и выхожу к родителям. Они уже вовсю орудуют на кухне.

На столе красуется поддон с рядом трехлитровых банок с заготовками, морозильник уже набивается мороженным мясом, несколько сумок ждут распаковки.

— Давай я сама, — улыбаюсь маме.

Она пристально вглядывается в пачку пельменей, купленной для реквизита Вовой, переводит взгляд-рентген на меня и уступает. С ума сойти. Даже без подколов.

— Я такую наливочку привез, — папа шуршит пакетами сзади. — Из малины.

— Здорово! — с энтузиазмом поддерживаю я. — Вове понравится.

— И са-мо-го-ноч-ки, — вытягивает второй бутыль из пакета.

Я напрягаюсь. В прошлый раз эта самогонка чуть не скосила бедного Курта.

— Из чего? — осторожно спрашиваю я, засовывая половину тушки кролика в нижнюю камеру морозилки.

— А тебе скажи, — довольно говорит папа. — Сюрприз!

Бедный, бедный Вова.

— Мне на работу нужно, на пару часов, — говорю между распаковкой двух контейнеров с яйцами и попытками впихнуть в холодильник невпихуемое: сыровяленую колбасу. — Я отпросилась на два дня, но там у нас сейчас аврал…

Договоры…

В конце концов, беру нож и распиливаю огромную палку на части, чтобы уложить поверх других продуктов на разные полки. Это то, от чего придется избавиться в первую очередь, Геля ее вид на дух не переносит, может и выкинуть сгоряча, вспомнив, из кого она сделана. И как.

Хорошо, что в доме появилась черная бездонная дыра, в которую все это можно отправить. Не думала, что найду плюсы в пребывании здесь фиктивного парня, кроме очевидного — спектакля для родителей, а вот, смогла. Главное удержать этот позитивный настрой, когда жрущий монстр появится на пороге. Боже, скоро он?

— Я быстро вернусь, — объясняю родителям. — А вы тут пока… — прикрываю холодильник.

— В таком виде на работу пойдешь? — молча наблюдавшая за моими стараниями мама, наконец, подаёт голос. И конечно, ее зоркий глаз не мог не оценить мой внешний вид.

— Эм… да, — опускаю взгляд на свои ноги. — Я же ненадолго. У нас можно в джинсах.

Нормально я одета! Сверху вообще отличная блузка.

— М-м-м, — тянет она, приподнимая брови. Классический жест «мне этого не понять».

Господи, я так отвыкла от этого. Совершенно разучилась пропускать ее многозначительные уколы мимо ушей и не бежать по первому ее замечанию все исправлять. Вот и сейчас первое желание — пойти переодеться. Но я останавливаю себя, напоминая, что это тоже часть моего плана — отстаивать свою свободу и личность.

У меня получится. Я смогу.