Не небом едины

«Что за напасть такая?! Откуда она здесь взялась?! Что ей то надо от меня?! Разумеется, мне для полного счастья только цыганки не хватало, чтобы я окончательно свихнулся. Однозначно, без данного колоритного персонажа наша с Золушкой сказка была бы не столь увлекательной!», — хмуро покосился я на протянутую руку, не зная, как избавиться от цыганки.

— Кри́го! Сгинь с глаз моих и не распугивай мне редких гостей, Рузанна, — гневно всплеснул руками кучерявый, поседевший цыган с золотой серьгой в ухе, одетый в изумрудную блузу и обтягивающие кожаные чёрные брюки, заправленные в высокие сапоги с причудливыми носами, похожие на ковбойские, — сколько раз тебя просил.

— Но, Жан, камло́, — любезно обратилась цыганка к цыгану, затейливо крутанув перед ним пёстрой длинной юбкой и стукнув каблучками лакированных красных туфель с ремешком, — ему нужна моя помощь. Я вижу, его душа заблудилась. Ту на холясов.

— Дэ́влалэ! И почему я только женился на этой несносной женщине? — владелец кафе посмотрел в потолок, очевидно, обращаясь к Всевышнему, и смерил грозным взглядом жену. — И ты единственная, кто может помочь этому бедолаге? Он отказывается от нашего сочного, румяного, изысканного шашлыка. Да он же Чороро́! У него денег, разве что на кофе. Какое там позолотить ручку?!

— Что же ты привязался со своим шашлыком? Будь он не ладен. Не до еды ему. Аделина, принесите кувшин со святой водой, — обратилась ласково цыганка к официантке, и та скрылась в недрах кафе, — кофе здесь не поможет, — томно произнесла она и потрепала меня бережно по волосам.

И я, встрепенувшись, по инерции подорвался с места. Я перестал протестовать и роптать на встречу с цыганкой. Наоборот, мне почему-то показалось, что я очутился в этой опустелой шашлычной не зря, будто меня привело провидение за ответами. Хотя, что может быть безумнее, чем искать провидения у цыганки? Но в минуты отчаяния поверишь во что-угодно и кому-угодно, лишь бы тебя наставили на путь истинный.

— Что, что ты видишь, Рузанна? Я озолочу тебя, у меня есть деньги. — кинулся я к цыганке умоляюще и увидел, как на лице старого цыгана отразились недоумение и оживление. — Уважаемый Жан, можно? Пожалуйста!

— Вай-вай, — закатил нарочито глаза цыган и сурово дал своё добро, — Мишто́! Делайте, что хотите! Помоги этой заблудшей несчастной душе.

— Жива твоя любимая, сударь, — заговорила тихо-тихо цыганка, глядя мне неотрывно в глаза, — но время ваше на исходе. Ты ищешь ответы не там. Они в тебе. Загляни в своё сердце.

Я вспомнил, как после нашей первой близости с Мартой на скрипучей старой кровати в мастерской папы Юры лежал довольный и не верил своему счастью, что мы наконец-то вместе. Я прижал любимую к себе крепко-крепко, стискивая в своих объятьях, чтобы она никуда не исчезла.

— Платон, — засмеялась она и заелозила по мне, — ты меня так сломаешь. Отпусти. Расслабься.

— Не могу, — не согласился я и поцеловал Марту в макушку, — иначе, карета превратится в тыкву, и ты снова побежишь к своему Леопольду. И сказка закончится.

— Он не мой. У меня есть ты. — прошептала она, поглаживая пальчиками мою шею.

— Давно ли? — усмехнулся я и ослабил хватку, давая ей возможность освободиться от меня. — Я не стану тебя неволить. Ты можешь идти, куда заблагорассудится.

— Но я не хочу никуда уходить, — подняла любимая на меня взволнованные глаза и повыше забралась на мою грудь, прижавшись ко мне сама, — я остаюсь с тобой.

— Почему? — растерялся я, охваченный сомнениями в том, что Марта меня попросту утешает из благодарности за поддержку в трудную минуту.

— Потому что я тебя люблю, Плутоний, — заливисто рассмеялась она и уткнулась в меня носом.

— Не знаю. Не верю. Я слишком долго ждал взаимности от тебя.

— Придётся поверить. — с трепетом произнесла Марта и подтянулась ко мне губами. — Прости, что разглядела в тебе своего принца не сразу, мой волшебник. Я смотрела на тебя глазами, и это застилало мои истинные чувства.

— А как надо было смотреть, если не глазами? — захохотал я и ответил своей Золушке на поцелуй.

Прерывисто дыша и явно не желая разрывать наш поцелуй, Марта выдохнула жарко мне в губы: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.».

Глава 51