Не нужно спешить

– Не темни, Вадим. Ты в теме или нет? Одного из нас генерал должен был оставить на контакте.

Вадим рассмеялся:

– А я все жду, когда ж ты спросишь. Угадал, опять ты угадал. Давай-ка я тебе кое-что расскажу. Это из того, что Степаныч разрешил изложить. Правда, не правда – не спрашивай, не знаю. Не проверял и не собираюсь. Ты помнишь, как он растворился… – Вадим действительно оказался в курсе дела.

Иван Степанович Сохин в один прекрасный день растворился в воздухе, укрывшись от политических бурь девяностых, которые погубили столько душ, и оставил ни с чем многих претендентов на его служебное и агентурное наследство. Он просто пропал. На самом деле из своей щели под плинтусом он наблюдал, как – порой по одному, а когда и десятками – его бывшие коллеги и соперники полегли по канавам и обочинам Большой Дороги. На одной только афере с фальшивыми авизо сгинули, по его подсчетам, не менее семисот молодых волков, которые неправильно оценили свои возможности и перспективы, пошли за деньгами и пропали на этом пути.

Медников кивнул – он хорошо помнил и расстрелы на Зиле, и якобы красную ртуть, и скупку ваучеров, и продажу урана-238 через мелкие конторы на Полянке. Народу полегло со всех сторон туча.

Рыжов продолжил:

– Вот именно. Но свою отборную гвардию, – понятно, что в это число входили Медников и Рыжов, – генерал берег, и аккуратно продвигал их в новой жизни в меру своего житейского и политического разумения, которое он, впрочем, никогда не переоценивал. Но людей сберег. Медников оказался среди немногих, кто сделал яркую карьеру.

Именно эти отборные кадры и были тогда собраны в наскоро отремонтированном замоскворецком особняке, где Сохин произнес свою знаменитую речь.

– Цените себя, уважайте себя. Искушений будет много, и – самое опасное – вокруг вас будут вертеться сумасшедшие деньги. Выживет тот, кто обойдет их стороной, не дав замазать себя долларовой грязью.

Если б текст этой речи прочла широкая публика, его сочли бы опасным краснобаем и лжепророком – как раз то, чего Сохин хотел избежать. Он был убежден: Россия повторит до деталей путь, который прошли западные экономики за последние 150 лет. Но пройдет его лет за десять-двенадцать, максимум за пятнадцать. Со всеми бедами скороспелых миллионеров, с рождением и крушением великих состояний, с человеческими трагедиями континентального масштаба и с массовыми, капитальными ошибками в сфере морали, безнадежными заблуждениями в области этики, полным разбродом в заоблачных высях философии. Не говоря о цинизме и низости в государственном управлении.

Ни тогда, ни позже он не хотел предсказывать в расчете на благодарность будущих поколений. Он только хотел сберечь этих – ближних, учеников и сослуживцев, штучную продукцию особой человеческой ценности. И многое ему удалось.

Как истинный шахматист, он разложил решение предстоящих проблем на шесть шагов. Четвертым шагом было внедрение его людей в самые выигрышные сегменты сырьевой экономики.

Пятым – срастание спецслужб с политической элитой. Сюда попал Медников.

Шестым – создание защитного механизма, страховой полис от предстоящего периода разброда и катастроф. Не кто иной, как генерал Сохин придумал схему доверенного управления. Буквально в канун своего публичного исчезновения он сумел убедить президента раздать часть ценных государственных активов – заводов, рудников, авиакомпаний, банков, – в руки молодых выдвиженцев из спецслужб, рангом не выше подполковника. Не в руки умелых экономистов или управленцев, а в руки доверенных людей, пусть не искушенных в экономике, но тех, кто не продаст.

Он пропал на годы. Потом появился в роли благополучного бизнесмена, которому в России не было конкуренции – он занимался высокими технологиями. Несколько зарегистрированных им интеллектуальных фирм на острове Мэн были успешно проданы и перепроданы. Все за суммы с шестью-семью нулями, причем Сохин сохранил в них права и доли. Это была его личная страховка и бюджет его будущих операций. При этом Иван Степанович Сохин думал вперед и не хотел конкуренции в родной стране, где все вертелось вокруг сырья. Поэтому за сырьевые проекты не брался и друзьям не советовал.

Иногда его имя мелькало в числе участников мировых финансовых и экономическим форумов, несколько лет он числился экономическим советником премьер-министра в маленькой ближневосточной диктатуре, в Давосе за ним каждую зиму держали персональный номер в скромной гостинице-шале.

– Понимаешь, – продолжал Рыжов, прячась подальше в ненадежную тень навеса. – Он вбил себе в голову, что то ли Россия не готова к новшествам, то ли мы не учитываем этой новой России. С самого начала он натаскивал нас на гораздо более крупные задачи, чем требовала служба. Да ты помнишь. Или что-то в его программе не срослось.