Не обещай ничего

Любой другой мужчина, который, подчиняясь порыву страсти, занялся бы любовью с едва знакомой женщиной – и не где-нибудь, а на ее кухонном столе, – мог бы возгордиться: «Ай да я. Во мне, наверное, что-то есть». Но кто знает: может быть, эта встреча – начало чего-то серьезного? Может быть, этот животный акт – прелюдия к глубоким отношениям? И из того, что кажется грязной похотью, произрастет нечто стоящее. Этот случай, разумеется, вовсе не то, что пристало рассказывать внукам, но если всплывет в памяти, окружающие непременно станут спрашивать, отчего у меня дурацкая улыбка во весь рот.

Вот только не в моем характере считать стакан наполовину полным. Не получается после того, что выпало на мою долю в последние годы. Мне без того хватало забот: воспитывать в одиночку Итана, искать работу, жить под одной крышей с родителями. Я надеялся, что работа на Финли – прости господи, – пусть даже она продлится недолго, принесет достаточно средств, чтобы снять угол для нас с сыном. И это станет промежуточным шагом к приобретению своего дома.

Связь с женщиной – последнее, что мне теперь требовалось. Особенно с такой, у которой проблем в жизни не меньше, чем у меня. Если не больше.

Однако иногда человек совершает глупости – им руководят желания, которые затмевают разум.

Возможно, у Сэм появлялись такие же мысли. И когда я уходил, она сказала:

– Недурно порезвились. Надо бы как-нибудь повторить.

Не: «Позвони мне». Не: «Что ты делаешь в выходные?» Не: «Хочешь, куда-нибудь сходим, пообедаем?»

Наверное, тоже подумала, что связь со мной испортит ей жизнь. Это же напоминание о словах отца. Что у меня есть такого, что я мог бы предложить другому?

Но тем не менее, когда я направился к Кемперу, мне пришло в голову: хорошо бы у Сэм опять забарахлил компьютер.

На этот раз я решил не останавливаться напротив дома. Проехал дальше и прижался к тротуару на той же стороне. Отсюда открывался хороший обзор, хотя я не видел окон и не мог разглядеть, есть ли кто-нибудь в квартире.

Других машин поблизости не было, следовательно, Кемпер скорее всего не вернулся. Что ж, можно посидеть в материнском «таурусе», надеясь, что он все-таки явится.

Я наблюдал и думал.

С тех пор как умерла Джан, миновало пять лет, но не проходило дня, чтобы я о ней не вспоминал. Сказать, что со смешанными чувствами, значит ничего не сказать. Когда-то я ее любил, очень сильно, до боли, но со временем это чувство трансформировалось в нечто иное, граничащее с отвращением. Джан никогда не была той, кем себя представляла, и от этого все, что я к ней испытывал, со временем превратилось в свою противоположность.

Я стал другим человеком: более осторожным, менее ветреным. По крайней мере так считал. Возможно, наши отношения с Сэм…

Мне пришлось себя оборвать.

Дверь дома открылась. Стоп! Это не квартира Кемпера – соседская, где живет пожилая женщина.

Кто-то вышел на улицу. Может, хозяйка решила подышать свежим воздухом?

Но только это не она.

Женщина намного моложе. Лет под тридцать или слегка за тридцать. Стройная, ростом примерно пять футов четыре дюйма, волосы темные. Одета в джинсы и зеленый свитер. Приятельница пожилой дамы. Сиделка или что-то вроде того.

Я решил, что она пойдет вдоль по улице, но женщина направилась к двери квартиры Маршалла Кемпера. Своим ключом открыла замок и исчезла внутри.

Я не видел фотографии Сариты Гомес, но готов был поспорить, что нашел ее.

Уже дотронулся до ручки дверцы, готовясь выйти из машины, как мимо проехал другой автомобиль и остановился напротив дома Кемпера. Секундой позже дверь квартиры отворилась и на пороге появилась Сарита. Она тащила за собой средних размеров чемодан на колесиках. Таксист поднял крышку багажника, уложил чемодан внутрь, предоставив пассажирке самой открывать дверцу. Сарита устроилась на заднем сиденье. Из-под колес полетела галька, и они унеслись прочь.

– Черт! – выругался я и повернул ключ в замке зажигания.

Оказавшись в центре города, такси остановилось у автовокзала. Я следил, как Сарита вылезала и расплачивалась с водителем. Дожидалась, пока таксист достанет ее чемодан. Затем, волоча его за собой, она вошла в терминал.

И тогда я выскочил из материнского «тауруса» и побежал.

Терминал автобусного автовокзала Промис-Фоллс вряд ли выдержит сравнение с Гранд-Централ. Внутри он не больше школьного класса. У одной стены два окошка билетных касс, над ними электронное табло расписания. Все остальное пространство занято стульями, какие обычно стоят в отделении «Скорой помощи» больниц.

Та, кого я преследовал, подошла к билетной кассе. Я встал за ней, чтобы казалось, будто я следующий в очереди, а сам мог слышать, о чем она говорит с кассиром.

– Мне нужен билет до Нью-Йорка, – сказала она.

– Вы можете купить билет на весь маршрут, но вам придется сделать пересадку в Олбани, – ответил человек в билетной кассе.

– Хорошо, – согласилась она. – Когда автобус отправляется из Олбани?

Кассир сверился с повернутым под углом монитором.

– Через тридцать пять минут.

Она дала еще денег и взяла билет. А затем, явно не сознавая, что сзади кто-то стоит, резко повернулась.