Не обещай (СИ)

Он не останавливается на одном укусе и с каждым новым по-звериному жмурит глаза. По выражению лица его я вижу, как в этот момент он зубами и языком ощущает нежную, разгоряченную от сладких терзаний кожу моих грудей, отданных мной ему на съедение. Их вкус подстегивает, проходит через него, передается в движения члена, и вот уже я у себя внутри, там, где он сейчас, «угадываю» телом, какие они такие на вкус, мои сиськи.

Он то сжимает, то разжимает челюсти, будто каждый раз по разряду пускает в меня ток. Но эти разряды — кайф чистейший, как будто меня между ног вибратором отделывают, то включают, то выключают... А я сама не контролирую ничего, а только отдаюсь и принимаю, с благодарностью встречая благословение очередного разряда.

Позднее он сделает нечто похожее, также сотканное из недо-боли и точечного кайфа. Когда он сделает, я расскажу об этом, обещаю. Но это будет позже, а сейчас — пускай искрится звездопад его укусов на сладкой водной глади предоргазменного марева.

Но он же оттуда меня и вырывает. Он решил, что раз это он установил, внедрил Чудо-Нирвану, то, значит, ему ее и разрушать.

Он спрашивает-ворчит:

— Тебе тоже вкусно?

— М-м-м?.. Э-э.. О-о... — меня хватает лишь на нечленораздельные звуки, не на междометия даже — ведь разве он не знает, что еще мгновения и я кончу?..

— Не-е-ет, — оскаливается он в подобии улыбки. — Тебе ж тоже вкусно... Покажи, как тебе вкусно...

И тут он совершает преступление... Или — нет, о, нет... то, что сейчас делает этот гад — не преступление, а теракт... да я не знаю даже, что... Он выходит из меня, давит мою голову вниз, и там к ней подъезжает его член.

О-о-о, с-с-сука-а... Я снова, уже в третий раз не могу поверить — он вышел из меня на моих подступах к оргазму, чтобы сунуть мне в рот свой хер??? Но... гад... какой же гад... — думаю с остервенелой усмешкой и яростным, хищным наслаждением, меня же и от этого прет... да знал он, что ли?..

Знал — это вряд ли. Чуял — уже вернее. Хотел — самый верняк. Сейчас, да, вероятно, и впоследствии для меня всегда будет оставаться загадкой, с какой поразительной точностью желания и инстинкты этого мужика-зверя будут совпадать с моими. Даже до того, как мои успеют стать явными для меня.

Да, меня прет от того, как он нагнул меня и сунул мне в рот свой член. Не насильно — в последнюю секунду я сама его взяла. Мне захотелось.

— Соси... — зачем-то поясняет он тогда, сам уже глубоко у меня во рту.

Люблю стебаться с ним, люблю дерзить и огрызаться, отвечать по максимуму провокационно. Люблю и то, что сейчас нет надобности, да и физической возможности сделать это — его член полностью занял мое горло, он наталкивает на него мою гортань, схватив одной рукой за волосы. Другую руку ввел в меня и... твою мать-т-ть... ласкает не-е-ежно... Да как же это... Да невозможно так ласкать... И все же он это делает, да так, что я, чувствую, кончу сейчас от тепло-жаркой, сладкой нежности у меня между половых губ и там, за ними. Но и от стервеца, что тыкается мне в горло...

— Вкусно? — хрипит он, потому что, блять, чувствует, что вкусно. Оттого и хрипит — мой язык, мое горло эмоций не скрывают, и член его от этих эмоций не в накладе. — Че не отвечаешь? — измывается дальше, чуток прихлопывая меня по затылку, норовя подтолкнуть, прижать, вызвать рвотный рефлекс. Но не-е-ет... Делай, что хочешь, а этого удовольствия я тебе не доставлю.

Собираю в кучу всю оставшуюся у меня координацию, все минетно-сосательные навыки, которых не выказывала доселе и освобождаю в горле минимум пространства, нужного, чтобы не допустить чокинг. В моих глазах, ошалелых от злого кайфа, поблескивает веселая решимость — по крайней мере, призываю ее туда.

Несмотря на то, что он на последней грани, огонек этот не ускользает от него, и он сечет мгновенно — че-то будет...

Задумавшись, что же там такое собирается, он на йоту ослабляет давление на мой затылок — и эт-то он зря. Я ж этим пользуюсь молниеносно. Слегка выпускаю изо рта его член, но не для того, чтоб выплюнуть совсем. Зачем? Ведь прав же он, стервец. Ведь мне же вкусно.

Нет, план мой прост, да и желания просты. А еще я охренительно быстро и хорошо учусь его же фокусам: экстрим и нежность в одном флаконе, только выпущенные наружу из разных горлышек — суть смесь гремучая... И сейчас я его в этом искупаю, прежде чем, чувствую, искупает меня в своем он.