Не обижайте Здыхлика

На кухне, по счастью, пусто – мама у себя. Яся долго смотрит на телефон. Но чуда не случается – звонка нет, и она совершает вторую глупость: поднимает трубку, набирает номер, слушает бесконечные тоскливые гудки.

«Не берите трубку, не берите, это я просто так!»

– Да? Слушаю!

– Будьте добры, позовите Юрека, – говорит Яся не своим голосом, хриплым и противным.

– А кто его спрашивает?

«Черт! Черт!!!»

– Это…

– Это вы, Ясенька? Сейчас, сию минуту.

«Мама!!! Зачем ты ушла из кухни, кто тебя просил!»

Трубка долго, долго молчит.

«Не подходи! Давай ты ушел, тебя нету!»

Легкий треск, звук дыхания.

– Хрюшкин слушает.

Сердце у Яси колотится так, что больно в груди: тук-тук-тук-тук.

– Юрек. Ты…

– Я, да. Хрюшкин, говорю, у телефона.

– Ты прости меня за этого Хрюшкина, я просто обиделась, что ты смеялся, ну и вырвалось, я сама не знаю почему.

– Врешь.

– Прости, что?

– Врешь ты все, – спокойно говорит Хрюшкин, то есть Юрек.

– Ты что? О чем я тебе вру?

Молчит долго-долго. Ясе кажется, что у нее сейчас лопнет грудная клетка. И вдруг он шутовским, гнусавым голоском декламирует:

Свин Поросёнович Хрюшкин

Сын кабанячий и чушкин.

Школа ему

Не по уму,

Лучше похрюкать в подушкин!

Яся леденеет.

– Откуда? Откуда это у тебя?

– Это ты написала, когда меня за прогул распекали, помнишь? Перед всем классом стыдили, типа в нашей элитной школе завелся прогульщик, стыд и позор. Я еще сказал училке, что проспал, всех это ужасно рассмешило. Тебя, как видно, тоже.

– Юрек, я…

– А вот еще был стишок, – продолжает безжалостный Юрек, – ты его, видно, придумала, когда мое сочинение перед классом зачитывали. Твое тоже читали – чтобы все прочувствовали, как ты здорово пишешь. А мое – чтобы поржать. Помнишь, что ты тогда записала в своей тетрадочке?

– Пожалуйста, Юрек!

Но из трубки слышится глумливое:

Свин Поросёнович Хрюшкин —

Не Кюхельбекер, не Пушкин,

Не Богданович,

Не Байронович,

Просто несчастный лопушкин!

Яся молчит, Юрек тоже. Только дышит в трубку.

– Юрек, я была… стой! А откуда ты все это взял? Я же не показывала никому!

Юрек смеется.

– Не бойся, я у тебя в портфеле не рылся. Это Тайлер, помнишь такого? Он забрался к вам в раздевалку после физры, надеялся увидеть что-нибудь захватывающее, но вы уже все переоделись и ушли, а ты портфель забыла, ну он с досады и полез копаться. А там целая поэма была. «Ода Хрюшкину» называлась, и мое имя в скобках. Он мне и дал почитать. Дорого мне тогда стоило, чтобы он никому не рассказал. Помнишь, я тебе портфель принес в класс?

– Ты в меня им кинул вообще-то!

– А что мне следовало после такого – к ногам его тебе положить?

– Юрек… и ты эту гадость наизусть помнишь? До сих пор?

– Ну да. Есть вещи, которые не забываются. И потом, почему же гадость? По-моему, классно. Ты что на филфак не пошла? Я тут с полгода назад училку встретил по литературе, она все охала да ахала, почему да почему Ясечка не на филфаке училась.

– Меня мама не пустила…

– Бедная. Ну а вот теперь папа меня, дурака, навязывает. Шли бы вы со своим папой… сказал бы я, куда, да ты у нас для таких слов больно утонченная.

– Юрек, я правда очень-очень хочу тебя видеть!

– В гробу?

– Юрек!

Гудки.

Яся сидит и тупо смотрит на гудящую трубку. Потом неслышно кладет ее на место, ватными ногами доходит до прихожей и с трудом надевает плащик, беретик, натягивает ботинки. Откуда ни возьмись выскакивает мама.

– Ясечка! Ты куда? Дождь какой!

– Я гулять, – выдавливает Яся, стараясь не разрыдаться.

– С Юреком?

Яся молчит.

– Зонтик возьми!

Яся мотает головой, выскакивает за дверь, сбегает по лестнице, вылетает прямо под дождь и рыдает в голос. От нее шарахается бездомная собака. Яся идет в дождь, прямо в серую водяную стену.

Когда она возвращается домой, ее встречает донельзя рассерженный отец.

– Ну куда это годится? – начинает он с порога. – Где ты ходишь? Почему гости тебя должны дожидаться часами? Сама же пригласила! И в каком ты виде, боги мои!

– Какие гости? – загробным голосом спрашивает мокрая как мышь Яся. С ее волос на паркет капает вода. И тут из-за папиной спины появляется Юрек. Улыбается, как мальчишка, смотрит на мокрую несчастную Ясю.

– Пошли гулять, – говорит Юрек.

И они, к ужасу Ясиных родителей, идут в дождь уже вдвоем.

– Расскажите, как это происходит. Что вы чувствуете во время ваших припадков.

– Это не припадки. Это как бы путешествия в другую жизнь.

– Понятно. И какого рода обычно ваши галлюцинации?

У Юрека было свое «правильно», и он пер по правильному пути с уверенностью дорожного катка. Прогрызать тоннели в граните школьных премудростей? Делайте это сами, раз вам нравится, а у него есть дела в центре технического творчества. Торговать в ларьке жвачкой и сигаретами позорно? Ну и не торгуйте, кто ж вас заставляет. Отказываете сыну в собственном компе? Не вопрос, он сам на него заработает, без сопливых. Мальчик из хорошей семьи должен окончить вуз? Как только увижу такого мальчика, честное слово, непременно ему передам.

К нему хотелось прислониться, закрыть глаза и ни о чем не думать.