Не обижайте Здыхлика

Его хотелось слушаться. Когда он потащил промокшую до нитки дрожащую Ясю снова под дождь, она готова была гулять с ним по мокрым улицам, истекая дождевой влагой, хоть до утра. Но у него были другие планы – он посадил ее в свой, как он выразился, драндулет, на заднее сиденье, уселся рядом, стащил с нее ботинки и носочки, энергично растер ей ледяные ступни, потом долго и одуряюще целовал до полуобморока, потом повез пьяную от восторга в свою съемную однокомнатную и – боги мои, какое это было замечательное «правильно». Как было чудно, чудесно проснуться рядом с ним ярким субботним утром, проводить пальцами по его лицу, по волосам, по губам, щекотать его своими волосами, смотреть, как он морщится, просыпаясь, чувствовать его крепкое тело рядом с собой, над собой, в себе.

– Куда ты?

– Хочу приготовить завтрак своему мужчине.

– Ерунда. Внизу ресторанчик, закажем еду прямо сюда.

– Но я…

– Не сегодня.

– Хорошо.

Есть пахучие мясные пирожки прямо в кровати, брать каждый из его рук, прихлебывать колючую газировку, смеяться над его шутками, ловить на себе его тяжелый, темный, физически ощутимый взгляд, вздрагивать, натягивать на грудь одеяло.

– Не смотри так, мне неловко.

– Я хочу на тебя смотреть и буду смотреть.

Едва пожаловавшись на крошки в постели, ощущать полную потерю гравитации – тебя сгребают, как куклу, переносят в кресло, а с кровати рывком сдирают простыню, чтобы застелить чистую.

– Я помогу тебе!

– Сиди, я сам.

– Как скажешь…

Быть уверенной, что рядом с тобой человек, который точно знает, что нужно делать.

– Мне надо домой.

– Тебе не надо домой.

– Мне же завтра на работу.

– Я сам тебя отвезу.

– Мои вещи…

– Я съезжу за ними.

Казалось, он даже знал, что будет дальше, в недалеком будущем. Как отреагируют Ясины родители на ее переезд («Твоя мама охнет, прислонится к стене и скажет: начинается, а твой папа просто зависнет, как компьютер»). Знал, когда и где лучше играть свадьбу. Раньше Яси определил, что она ждет ребенка. За полгода предсказал ее вторую беременность («И тоже будет девчонка, вот увидишь»).

Юрек, Юрек, Юрек. Он знал и мог вообще все, он был всемогущим.

Только одного он никак не понимал: как вытащить жену из черной чавкающей пропасти, которая начала засасывать Ясю вскоре после рождения младшей дочери.

Здыхлик. Мама

Оба в спортивных шапках, надвинутых до самых глаз. Оба какие-то серенькие, пыльные, потертые. И худые, как голодные волки. Один бесшумно заламывает Здыхликовы локти назад, перехватывает их одной рукой, а другой рукой сграбастывает мальчику щеки – зажимает рот. Костлявая ладонь тошнотворно пахнет человеческой грязью. Второй, одним движением спрятав куда-то мячик, быстро и с точностью автомата, машины обследует карманы рыжеватой куртки Здыхлика.

Здыхлик физически ощущает, как в голове, словно маленькие молнии, посверкивают мысли – с чудовищной скоростью, в сто раз быстрее, чем если бы он их проговаривал. Мячик. С черепками. Отобрали у тех, кого он, Здыхлик, лишил денежной удачи. Видимо, вместе с деньгами или товаром. Деньги. Отец дал. Во внутреннем кармане. Заберут. Злая сила, которую растревожил Здыхлик, напала на него самого. Заберут деньги. Гады. Руку больно, сломают. Психи несчастные. Психи! Маму Здыхлика называют психованной. А она никого не обижает. Зачем этим серым-вонючим человеческий рассудок?

Рассудок!

Это оказывается ужасно, нечеловечески сложно – забраться в зрачки обшаривающего куртку. Он смотрит только на свои руки. И только нащупав пальцами бумажки во внутреннем кармане, тихонько хмыкнув – мол, тоже мне, спрятал, – задевает взглядом Здыхликово лицо. Этой доли секунды оказывается достаточно, чтобы нырнуть через расширенные из-за подъездной темноты зияющие отверстия в тухловатый мозг, серый, запыленный, как и его одежды, и взять оттуда, из глубины – что – и не описать – некий клубок «кто-я-что-я-зачем-я», тоже пыльный, но это ничего, мы его отряхнем, взять и изо всех сил держать его в памяти, аккуратненько расположив непосредственно под черепом и не разматывая, потому что это не для себя.

Цепкие клещи отпускают Здыхлика, их обладатель бежит по лестнице вниз, через две, через три ступеньки, а тот, с деньгами в руках, так и стоит, уставившись на бумажки. Здыхлик осторожно огибает его, поднимается к своей квартире, достает ключ. В голове, слегка подпрыгивая, громко пульсирует чужой клубок. Отпереть дверь ключом, войти – раз шаг, два шаг, не падай, поворачивайся, закрывай дверь на два оборота, прислонись к двери, не падай, не расслабляйся, сейчас нельзя, иди, снимай ботинки и иди. Здыхлик снимает ботинки и идет в мамину спальню. На кровати, покрытой серой простыней, сидит мама. Мама смотрит в стену, как в телевизор. У мамы спутаны волосы, ночная рубашка разорвалась на груди, босые ноги не достают до пола.

– Мама. Мам!