Не обижайте Здыхлика

Я проснулся от стука. Это они в дверь стучали. Я не хотел открывать, но они все стучали и ругались там, снаружи, и я подумал: вот сейчас соседи выйдут и тоже ругаться начнут. И открыл. Там стояли две толстые тетки и один мужик в ментовской форме. У одной тетки еще были такие волосы – они как будто росли вверх и немножко загибались на концах. Это некоторые тетки специально так расческой делают, чтобы все думали, что у них волос много. Но на самом деле сразу заметно, что их мало, потому что видно кожу на голове. У другой волосы были отрезанные совсем близко к голове, даже короче, чем у мужика. Ноги у обеих толстые, как перевернутые бутылки. А мужик, наоборот, худой и с лысиной, и волосы сбоку на эту лысину положены, фуражку в руке зачем-то держит. Они как-то меня легко отодвинули и вошли, а я стоял и смотрел на них. Они у меня до сих пор перед глазами, как картинки.

А чего это, говорит тетка с волосами вверх, у вас звонок не работает.

Не знаю, говорю.

А когда он сломался?

Он, кажется, говорю, никогда и не работал.

Так, ладно, говорит мужик, который мент. Взрослых позови.

Папы нет, говорю. А мама отдыхает.

Поздновато отдыхать, говорит стриженая тетка.

Так, ладно, говорит мужик. Ты тут не это. Ты зови давай. Мы тут целый день стоять не нанимались.

Ну я пошел к маме. Она лежала на кровати с открытым ртом, но уже не очень спала, уже дышала как будто сейчас проснется. Я растолкал ее, как мог, привел к Этим. Теток прямо перекособочило, да и мужик как-то скривился. А Сестренка сидела рядом с ними на коврике. Она их совсем не боялась.

Что же вы, женщина, говорит тетка с гнутыми волосами, что же вы за детьми не смотрите, да и за собой вон. За собой-то ладно, машет головой стриженая тетка, за собой – это ее дело, а вот за детьми надо смотреть. Я, говорит, пойду помещение осмотрю пока, а вы начинайте оформлять. И вы, говорит, со мной давайте как представитель власти – это она менту.

А может, рано оформлять, говорит гнутая, может, осмотр сначала. Э, машет рукой стриженая, и так все ясно. Квартира в аварийном состоянии, антиобщественный образ жизни, бутылки вон везде, дышать нечем. Спорить готова, что у них и простыней нет, и в холодильнике мышь повесилась.

Тут Сестренка такая: у нас, говорит, в холодильнике мышей нету, а зато еда всякая есть, хотите, мы вам дадим. Эти на нее как глянут, ничего не сказали, мент только хехекнул немножко, невесело так хехекнул, и ушел со стриженой. А эта гнутая: ну, говорит, одевайтесь уже, что ли, поедем сейчас. А сама достает из сумки бумажки, да еще какую-то доску синюю, бумажки на доску кладет, вроде она ей вместо стола, и в этих бумажках пишет чего-то.

А мы, Сестренка – ей, и так не голые, чего нам одеваться. Гнутая глаза выпучила, глядит на нее как на ту повесившуюся мышь, которая типа у нас должна быть в холодильнике. Это она, значит, подумала, что у нас куча всякой одежды, как у буржуев недорезанных. Смешная такая тетка, хоть и старая, а не понимает.

Что, говорит, с лицом-то у тебя. Это мне, значит. Я потрогал себе лицо. Щека немножко болит, ухо раздуло. Ну а что, говорю, ничего с лицом, упал. Ага, гнутая кивает, упал, значит, понятно все с тобой. Ну пошли, говорит, машина ждет.

А куда, мама вдруг спрашивает, они пойдут?

Ишь ты, развеселилась гнутая. Проснулась, гражданочка. Интересно тебе, значит, куда. В специализированное учреждение, вот куда. Осуществляющее социальную ре-а-би-ли-тацию несовершеннолетних. Мама стоит, на нее смотрит. Тут гнутая чего-то разозлилась, пальцами вокруг мамы защелкала: але, говорит, мамаша, очнись, мы отобрание детей совершаем, а тебе хоть бы хны.

А мама все стоит и смотрит. Она потому что еще целиком не проснулась, ей надо водички дать и водки немножко. Это вообще странно, что она еще разговаривает, не проснувшись.

Тут меня как шибанет, будто бы током из розетки. Это вы, говорю, меня в тюрьму хотите? За то, что я Хорошенького стукнул, ну то есть Вову? Гнутая сухо так захехекала, как горох рассыпала: так ты, говорит, у нас драчун, оказывается? Нет, мы тебя пока в тюрьму не посадим. А вот если будешь и дальше драться, да водку пить начнешь, как твои родители, да еще воровать выучишься, тогда уж в тюрьму пойдешь, это я тебе точно говорю. А пока мы тебя на государственное обеспечение, и сестру твою тоже. Будем людей из вас делать.

Как будто мы сейчас не люди, а звери какие. Те самые мыши, наверное, которым надо в холодильнике вешаться.