Не обнимай меня (СИ)

А я не могу отвести взгляда от Ромы. Нет сил. И, когда он вдруг направляется в нашу сторону, я просто леденею. Хочется сжаться до размеров крупинки. Хочется спрятаться за спину Рафаэля. Хочется сбежать отсюда. Но я не могу пошевелиться. Даже пальцы не слушаются. Горло не просто пересохло, такое чувство, что я не пил целые сутки. Меня начинает трясти.

А он все приближается. Такой же маленький, и такой же милый.

Прости меня… Прости, мой милый мальчик, пускай ты вовсе и не мой. Я так виноват перед тобой. Я причинил тебе такую боль. Если бы ты знал, как я сожалею, как бы я хотел исправить эту ошибку. Я готов всю жизнь вымаливать у тебя прощение, но я прекрасно понимаю, что одним «прости» тут не отделаешься. Да и нужно ли оно тебе мое «прости»? Нет. Я так думаю. Но я должен перед тобой извиниться. Я столько раз просил у тебя прощения мысленно, а сейчас пришел черед попросить лично.

Прости… Прости… Прости… Прости меня…

Он останавливается в полуметре от меня, и я немею, парализованный страхом. Из горла не вырывается ни звука. Ну же, Игорь, давай, возьми себя в руки и скажи это! Ты просто обязан!

- Мне Денис позвонил. Рассказал все, - холодно произносит Рома, а затем на его лице появляется улыбка, он протягивает мне руку.

И я вдруг понимаю, что плачу…

Эпилог

Конец июня.

Валерий Александрович Рокоссовский недоуменно смотрел на отчет, где были выведены оценки сына за летнюю сессию. Сплошные «хорошо», разбавляли две «отл.». Это было так замечательно, что сын наконец-то взялся за учебу и стал получать хорошие оценки, что вызывало подозрение. Шестое чувство Валерия Александровича просто кричало о подвохе. Особенно если учесть тот факт, что на карточку сына с марта месяца поступают откуда-то деньги, которые он и снимает, не трогая то, что уже было на ней. Добавим к этому то, что Рафаэль отказался от автомобиля.

Валерий Александрович видел только один выход из всего этого – сын употребляет наркотики и сам их распространяет. Другие идеи в голову не шли.

Надо с этим что-то делать, но для начала он поговорит с сыном и все точно выяснит. Что употребляет, как давно, кто будущий труп, в переводе, кто подсадил, где достает?

В трубке зазвучали гудки.

- Привет, - прозвучало на том конце. У Валерия Александровича пробежали мурашки по позвоночнику. Все еще хуже, чем он мог предположить! Сын с ним поздоровался, а значит там уже и сына не осталось!

- Рафаэль, что происходит?

- Ты о чем? – удивленно спросил Раф.

- О твоих оценках, о машине, о деньгах на карточках! Что с тобой случилось?

Рафаэль засмеялся.

- Пап, тебе не понравится ответ.

- Это что-то страшное? Наркотики? Ты кого-то шантажируешь? Ты подался в воры?

Смех сына стал еще громче и заливистей.

- Пап, успокойся. Я просто влюбился, и моя вторая половинка очень принципиальная. Она не собиралась брать твои деньги, после того как мы съехались, поэтому я устроился на работу, чтобы она могла взять наши деньги, если потребуется. Автомобилем я не пользуюсь, потому что бензин дорогой, вся зарплата на него уходила бы. А что касается оценок, то тут тоже постаралась моя вторая половинка.

Рокоссовский-старший облегченно выдохнул.

- Что ж ты тогда сказал, что мне не понравится твой ответ? Я просто счастлив, что ты за ум взялся!

- Пап, моя вторая половинка – парень.

Валерий Александрович с ужасом убрал мобильный от уха и дрожащими пальцами стал нажимать отбой. Он кинул телефон на стол и уставился на него, как на ядовитую змею и слизкую жабу одновременно – страшно и противно.

Что же теперь делать? Точно! Надо устроить несчастный случай, в ходе которого Рафаэль погибнет! Понарошку, конечно. Сам пускай живет, вот только отца у него больше нет.

Такой позор!

Мобильный на столе зазвонил, высвечивая имя сына. Валерий Александрович сбросил вызов и отключил звук, а затем, подумав, еще перевернул телефон экраном вниз.

А где нового наследника найти? Нет, Валерий Александрович еще достаточно молод, еще одного ребенка он сделать может, вот только какой шанс, что родится парень? А что если он окажется таким же как его предшественник?

Неужели придется отдавать компанию в чужие руки? Не дождетесь! Он скорей по ветру ее пустит, чем отдаст кому-то свое детище! Чертов Рафаэль и вздумалось ему мужиков трахать, будто баб на свете мало!