(не) Обручённые (СИ)

— Ну… утром… я поел кашу, попрощался с женой и дочкой и пошёл на работу…

— Дочке вашей сколько лет? — спросила я тихо.

— Три годика! — расплылся в улыбке узник. — Мальчика ещё хотим…

Он опомнился, погрустнел и повесил нос.

— Вот расскажете всё, что надо, и пойдёте домой! — заверила его я.

— Не торопи события, Мэгги, — проворчал сурово Алан за моей спиной. Я чувствовала, что он рядом, следит за каждым жестом заключённого. И правда, охраняет! Это было приятно. Пожалуй, в идее телохранителя и правда что-то есть.

Но Стефан всё равно приободрился. У него была истрёпанная бедная одежда, кое-где аккуратно зашитая женской рукой. Узловатые пальцы на натруженных руках, которые он сложил на коленях, как старательный ученик.

— А кем вы работаете? — задала я следующий вопрос.

— Так это… разнорабочий я! В лечебнице городской, для бедняков которая. Выполняю всякую чёрную работу. Подмести там, дров нарубить, мусор вынести, на кухне даже иногда подсобляю…

— Работали вчера допоздна?

— Знамо дело! — вздохнул узник. — Работа такая. В лечебнице вечно что-то надо помочь. Лекарей мало, больных много, дел невпроворот… да ещё сменщик мой, гад такой, опаздывал…

— Домой когда ушли, уже темно было?

На его лице появилось странное отсутствующее выражение.

— Домой… я… наверное. Да. Не знаю.

— Не помните? — участливо спросила я.

Он так упорно хмурил брови, пытаясь вспомнить, что мне его снова стало жалко.

— Какой дорогой домой обычно ходите?

— Ну так это… через площадь же! Главную! Там еще всякой снедью торгуют, хотел дочке гостинец какой принести сладкий!

Площадь.

Ту самую, значит, где бабка странная сидела.

— Кого-то на площади видели?

Морщит нос… качает головой.

— Как в Тупик Старых Королей свернули, помните? Зачем вы пошли той дорогой? Вы там живёте?

— Ой, нет! Живу я, конечно, в Нижнем городе, но только далеко от этой дыры! У меня ещё заработка хватает!

Алан за моей спиной прочистил горло.

Я с трудом подавила улыбку.

Но всё-таки, получалось, что в том переулке ему делать было нечего. Если только он говорит правду — то от площади должен был скорее идти домой, где его ждала жена и маленькая дочка! А никак не шляться за посторонними девушками по злачным местам. Не похож он был на такого человека, ну никак не похож!

— Что вы тогда первое вообще помните? Ну… после?

Я совершенно не удивилась, когда голубой взгляд метнулся куда-то мне за спину и вверх.

— Как меня этот… добрый господин догнал, на землю повалил и скрутил! А потом… сюда…

— «Добрый господин» видел, как ты вот этой девушке, которая тебя слишком жалеет, камнем чуть башку не раскроил! — резко встрял Алан. — А когда так обращаются с девушками, я становлюсь совсем не добрым. Хватит юлить! Говори, кто тебе приказал её схватить? Зачем? Для каких целей? Куда тащил?

— Алан! — я встала и обернулась. — Хватит. Посмотри на него — человек аж трясётся, напуган до смерти. Я ему верю! Попроси стражу отпустить его.

— Они не согласятся. И я полностью их поддерживаю, — нахмурился он. — Мне вчера ещё сказали, останется здесь до выяснения всех обстоятельств. Глядишь, через пару-тройку недель и память прочистится!

— Пару… тройку? — свистящим шёпотом повторил Стефан. — Но… у меня же… я же зарплату домой не донёс! У меня жена не работает! Других родственников нету никаких, только мы у друг дружки…

— Говорите адрес! — решительно сказала я, не обращая внимания на ворчание Алана за спиной.

— Ты понимаешь хоть, что это может быть ловушкой? — невозмутимым тоном осведомился он, когда мы вышли обратно на свежий воздух. Я была несказанно рада оставить это мрачное и угрюмое место позади. Даже у Бастиана не было так ужасно в камере!

Возможно, потому что там был Бастиан.

Я не сразу сообразила, что меня что-то спросили же, и терпеливо ждут ответа.

Мы с Аланом медленно шли бок о бок по улице, мощёной булыжником. Редкие прохожие спешили по своим делам, и, завидев громилу с мечом, старались прижаться к стеночке и обойти как можно дальше.

— А если нет? Надо помочь. Да и что может случиться? Ты же со мной.

Он ничего не ответил, но взгляд искоса был довольный. Возражений больше не было. И мы отправились в другую часть Нижнего города… чтобы познакомиться там с ужасно обеспокоенной молодой симпатичной женщиной, которая всё это время, оказывается, с ума сходила от тревоги, где её муж. И малышкой с соломенными волосами, сплетёнными в две косички, которая вышла к нам с чёрным котёнком в охапке и смотрела исподлобья настороженной букой из-за маминой юбки.

Я отдала им всё, что было с собой в привязанном к поясу кошеле. Пообещала, что буду приходить ещё. И что попробую договориться с городской стражей, чтобы её мужа выпустили поскорее.

Алан не вмешивался в наш разговор, но, когда мы оставили чуть-чуть повеселевшую женщину, напомнил, что стандартный срок пребывания в камере для проверки у городской стражи — две недели, и вряд ли получится быстрее.

Я вздохнула. Две недели это не десять лет. Надеюсь, как-нибудь вытерпит.

Почему-то очень ярко вспомнилось, как перед нашим уходом Стефан вскочил с койки и сложил умоляюще ладони: