Не один дома

– Тебе сюда, – сказал Билли.

Дэниэл обернулся: мальчик стоял у старого пианино и глядел в пол. Дэниэл подошел к нему, присел рядом. Билли указал пальчиком на старый потертый ковер, что лежал на полу.

– Там что-то есть? – спросил его Дэниэл. Тот кивнул в ответ. – Ну давай, поглядим.

Дэниэл отбросил ковер: под ним оказался вход в подвал. Квадратная деревянная дверца в полу, которую надо было потянуть за старую ржавую металлическую петлю, всем своим видом кричала: «Не открывать меня! Опасно для жизни!». Но двери для того и придуманы, чтобы их открывали. Дэниэл потянул за петлю, и в нос ударил прелый и затхлый запах.

– Я с тобой не пойду, мне страшно, – сказал мальчик.

– А оставаться одному здесь тебе не страшно? – спросил его Дэниэл.

– Я всегда могу исчезнуть, просто вернуться к маме, – ответил Билли, – ведь я по-прежнему часть нее.

– Билли, сынок, – сказал Дэниэл, присев перед мальчиком на корточки, – скажи, много там таких детей, как ты?

– Которые не родились? – уточнил малыш. Дэниэл кивнул. – Очень много. Только у них нет мам, как у меня. Иногда они навещают своих мам, но те очень боятся, когда их дети к ним приходят, и всегда плачут. Странно, правда? Вот ты не испугался, когда я к тебе пришел. А мамы почему-то боятся своих детей…

– И еще один вопрос, а потом я иду вниз, обещаю, – сказал Дэниэл. – Почему ты приходишь ко мне именно в таком возрасте? Ведь внутри мамы ты был совсем крошечный, когда…

– Если бы я остался крохой, – ответил Билли, – я никогда не смог бы навестить тебя. А если я стану старше, то научусь различать правую и левую стороны, а мне очень не хочется это уметь.

– Почему?

– Не знаю. Просто не хочется, – сказал малыш.

Дэниэл осветил свечой ступени, уходящие в подвал, а когда обернулся, Билли уже не было рядом. Он шагнул вниз. Что его могло здесь ожидать? Снова двери? Дэниэл был уверен, что здесь он опять встретит Сюзан, ведь подвал – это то место, где ее тело нашло свое последнее пристанище. Но Сюзан там не было.

Подвал был заставлен стеллажами, на которых плотно стояли грязные мутные банки разного размера. Что в них было, Дэниэл не мог и не хотел рассматривать. Света от свечи было мало, Дэниэл не мог видеть, что происходило вокруг. Было тихо: ни шорохов, ни чужого дыхания. Слишком подозрительно для этого дома.

Наконец он что-то заметил, и это что-то было слишком далеко. «Какого же размера этот подвал?» – подумал Дэниэл. Это был источник света, к которому он и направился. Приближаясь ближе, Дэниэл смог рассмотреть, что это была импровизированная больничная палата, закрытая голубыми шторками. Дэниэл медленно приоткрыл завесу и вошел внутрь. Его словно никто не замечал.

– Еще один осколок, – сказал кто-то, должно быть, врач. Он бросил в небольшое металлическое судно что-то маленькое и твердое, потому что было слышно, как это что-то с тупым звуком стукнулось о дно судна. В судне была кровь. – И еще один, – сказал врач. – Осколки извлечены, крупные части должны срастись.

– Чем для него это чревато? – спросил кто-то из медперсонала.

– В лучшем случае – головными болями, – ответил доктор, – в худшем – наш друг станет не совсем умным… Что там с его сыном?

– Тот, что «тяжелый»? – сказала, видимо, медсестра. – Его оперируют в соседней операционной, но прогнозы неутешительные.

– А второй? – спросил врач.

– Думаю, обошлось, – ответила она же.

– Ну, хоть кому-то повезло в той мясорубке, – сказал доктор, продолжая что-то делать с головой пациента.

Дэниэл боялся, что его прогонят, но потом он вспомнил, что находится в подвале своей серой души и решил не скрываться. Он задул свечу и обошел врача. Его никто не заметил. Зато сам Дэниэл смог разглядеть того, кто лежал, а точнее – сидел в операционном кресле. Это был он сам.

– Сразу после завершения операции зовите травматолога, необходимо срочно наложить гипс, – отдал распоряжение доктор. – Его рука уже синяя и опухает, и, судя по рентгену, пару ребер треснуло. Они могут пробить легкое.

– Доктор, – сказал кто-то, кто заглянул в операционную оттуда же, откуда вошел и сам Дэниэл, – мальчик умер.

– Печально… Но мы – не боги, – ответил врач.

Вошедший, как решил для себя Дэниэл, медбрат или интерн, вышел за ширму. Дэниэл последовал за ним. Выйдя, он оказался в больничном коридоре. Попытавшись сориентироваться и не потерять из поля зрения того парня, Дэниэл поспешил за ним. Пройдя совсем немного, тот зашел в другую операционную. Больше не было ширм, были стены и двери из бетона, гипсокартона и пластика. Никем незамеченный Дэниэл вошел следом.

На кушетке лежал Макс. Он не дышал. Рядом стояло такое же металлическое судно, в какое нейрохирург складывал осколки черепа Дэниэла. В этом же судне лежали осколки стекла. Правая часть головы Макса была обрита, и Дэниэл увидел рану, которая и забрала жизнь его сына. Он молча смотрел на Макса. Узнав прошлой осенью, уже не впервые, что его сын погиб, Дэниэл лишь сейчас полностью это осознал.

– Идем за мной, – раздался голос Риты из-за спины.

Она стояла раздетая и босиком, на ней была лишь накинута белая простыня. Шея ее была сиреневого цвета.