Не один дома

Дэниэл оглянулся по сторонам: на одной из скамеек сидела женщина лет сорока или чуть больше, голова ее была наклонена на бок, невидящий взгляд был устремлен вдаль, а тоненькая струйка слюны стекала из уголка рта на грудь. Рядом стояла санитарка или медсестра. Под деревом на земле сидел мужчина, одетый также в больничную одежду. Он читал книжку. Это сперва вдохновило Дэниэла, вселив в него надежду, что это все же не сумасшедший дом, однако позже он разглядел, что мужчина читал книгу с детскими сказками. А это выглядело уже не так нормально.

Голова заболела. «Проклятые уколы Брукса», – промелькнула в ней мысль. Дэниэл ухватился за виски и повернулся назад. Он снова взглянул на сидящую на скамейке женщину с отсутствующим взглядом и оторопел. Еще минуту назад слегка приоткрытый рот в слюне теперь растянулся в знакомую страшную улыбку, голова все так же была наклонена на бок. Медсестра, стоявшая рядом, подошла к пациентке, ухватила ее голову и резко рванула в сторону. Раздался щелчок: хрустнули шейные позвонки. Медсестра повернулась лицом к Дэниэлу, и он увидел, что это была Сюзан, улыбка которой тоже растянулась до глаз. Яркий солнечный день враз помрачнел для Дэниэла.

Он захотел бежать, когда его взгляд остановился на мужчине, что читал детские сказки под деревом. Тот тоже широко и злобно улыбался, обнажив свои желтые мерзкие зубы. Со всех сторон в сторону Дэниэла приближались «улыбающиеся» пациенты и их надзиратели, во главе которых шла Сюзан в халате медсестры.

Дэниэл взглянул в окна больницы. Доктор Брукс все также стоял у окна, наблюдая за Дэниэлом и за всем, что происходило вокруг него, не выдавая ни малейшего признака беспокойства. Дэниэл в тот момент сравнил Брукса с богатым игроком, который, имея завидную стойкость и выдержку поставил крупную сумму на лошадь и, сохраняя во внешнем виде спокойствие и хладнокровность, молча наблюдает за скачками.

Дэниэл перевел взгляд дальше, продолжая пятиться назад от приближающейся толпы, и увидел в соседнем окне Риту с детьми: Максом и Молли. Они не улыбались, они наблюдали за ним также безучастно, как и доктор. Это огорчило его. Отсутствие эмоций хуже ненависти.

Боковым зрением Дэниэл заметил калитку, через которою он смог бы сбежать от ужаса, надвигающегося на него. Он побежал к ней, наспех открыл и переступил порог.

Ледяной холод ударил в лицо. Теплый солнечный день сменился мрачным темным холодом. Дэниэл снова оказался в поле, над которым неизменно нависало серое небо и носился холодный ветер. За спиной вместо калитки теперь стоял густой непроглядный туман. Дэниэл упал на землю и заплакал.

– Я не могу так больше! Я не могу! – кричал он.

На какое-то время истерика завладела им, но позже он все-таки совладал с собой и встал на ноги. Больничная одежда легко продувалась ветром, тапочек не было видно в густой траве. Дэниэл осмотрелся по сторонам, но нигде на горизонте не увидел знакомого старого дома. Поэтому он побрел навстречу ветру, как и в прошлый раз. Уж лучше войти в тот дом и умереть там от того, что в нем поджидает, чем заледенеть здесь.

Он шел, а дома все не было видно. Губы посинели, зуб не попадал на зуб, пальцы на ногах и руках потеряли способность шевелиться, и Дэниэл надеялся, что этот процесс еще был обратим. Трава становилась заметно реже и короче. Тут Дэниэл увидел вдалеке фигуру человека. Он прищурился: да, определенно, это был человек. Дэниэл побрел в его сторону.

Подходя ближе, он увидел, что тот человек, на котором была надета теплая рабочая куртка, копает землю.

– Эй, мистер! – позвал его Дэниэл. Мужчина не отреагировал. – Эй! – крикнул он снова. Тот, не поворачиваясь, сказал:

– Было бы сложно устроить похороны, если виновник мероприятия не пришел бы на них. Потому ты и здесь…

– Брукс? – удивленно спросил Дэниэл. Тот немного повернул голову, позволяя из-под капюшона рассмотреть свое лицо.

– Да, Дэниэл, это я, – ответил он. – А ты кого хотел здесь увидеть?

– Неважно, – сказал Дэниэл, – кого бы я не встретил здесь, это всегда плохо для меня заканчивается.

– Не заканчивается, – сказал Брукс, продолжая копать.

– Что, простите?

– Я говорю: «не заканчивается». Если ты каждый раз снова и снова сюда возвращаешься, значит это, как ты говоришь, не заканчивается плохо, а лишь дает толчок к новому продолжению.

– Вы правы, – сказал Дэниэл, присев на корточки у ямы. – Это могила?

– Ага.

– Для меня?

– Ага.

– Но почему именно вы? – спросил Дэниэл. – Почему именно вы – тот, кто поставит точку в моих страданиях?

– А кто еще? – спросил Брукс, вонзив лопату вертикально в землю. – Кто еще? Твоей жены нет, у сестры своя семья, твоим теще и тестю есть, о ком заботиться. Вот и получается, Дэнни, что мне всю свою или всю твою жизнь придется возиться с тобой.

– А разве я не могу сам?

– А разве можешь? – спросил его Брукс. – Ты оглянись, куда тебя завела эта самостоятельность! Ты общаешься с мертвыми женой и детьми, ты дал имя не рожденному сыну, не будучи даже наверняка уверенным, что Рита была беременна именно мальчиком!

– Но я видел его! – возразил Дэниэл.