Не один

Теперь стало нужно – раз, и дело представлено так, что виновата моя страна: инертная. Но сошлись – или показалось, этих ребят не разберешь – мы в том, что есть стандарты вменяемого поведения, официозно называемого «добропорядочным»; основной канон прост, как припевы группы «Любэ»: не будь ублюдком, если даже ты трижды активист протестного движения или дважды мещанского сословия.

Между тем, все знают, что припевы у Расторгуева – ПРИТВОРНО простые.

Пьяные и угрюмые патриоты

Я ознакомился с результатами сразу нескольких опросов, проведенных ведущими институтами мира по изучению общественного мнения, докладами и рейтингами, из которых следует, что к нам относятся все хуже и хуже, взял камеру и поехал снимать на улицы города, символизирующего все самое плохое, что есть в России, что думают об этом наши неравнодушные в мире граждане, и, конечно, узнал, что «РОССИЮ ЗАКАЗАЛИ», мы не в чести и нас не любят.

Между тем отношение и впрямь ухудшается, сколько бы мои собеседники ни упражнялись в остроумии и ни отливали свое взаимное недоверие к Западу в типологическую формулу «они сами дураки». Все более и более негативные оценки нашей страны уже никого не смущают, не говоря уже – выводят из себя.

Больше того, эти оценки и нижайшие места в рейтингах воспринимаются, что совершенно анекдотично (но никто, кроме меня, во время интервью не ухмылялся), как комплимент, как награда, как признание, пусть наизнанку. Вот серьезнейшее исследование, говорю я молодой паре, где девушка учится на училку и уже на нее похожа, а парень олицетворяет строчку из Евтушенко – «Пропадаем. К спирту припадаем», – исследование ВВС; там сказано, что мы не имеем право считаться нормальной страной, потому что мы ненормальные (неучи, грубияны…), тут парень прерывает меня: «А ВВС – педики», девушка хихикает.

Положительно к нам относятся только 30 процентов респондентов, это даже вдвое меньше, чем в прошлом году. Грузный дядя мне: «Будто это на что-то влияет! Да пошли они на..!»

Но больше всего коробит то, что больше всего нас любят в Гане, говорю я горстке пузатых кавказцев. А че, отвечают хохоча, ганцы или как их там – тоже до известной степени люди! И то, правда.

А более всего нас недолюбливают французы, жалуюсь я веселой цветочнице. А чего от них ждать, весело отвечает цветочница, они ж лягушек жрут и у них однополые браки.

А опережаем мы только Иран и Пакистан. Большинство физиономий при этом светились, как у того самого героя из позднего Гайдая, изрекшего: «Вот где я сейчас – в месте, где мне хорошо».

Но проблему никто не отменял, если такая постановка вопроса не одному мне кажется проблемой.

Там к итогам ведь присовокупляется резюме: так вот, все взъелись на внутреннюю политику, а это раздражает тех, кого я интервьюировал. Белорус Митя, живущий в Москве уже пять лет, так и сказал, что этим господам лучше в зеркало посмотреть, у них полыхает под носом, а они других судят, со своими бы проблемами разобрались.

Насколько можно судить по отснятому материалу, никому дела нет до того, какого о нас мнения весь остальной мир.

При этом, правда, почти все заметили, что кругом полным-полно пьяных и угрюмых людей, но это же не проблемы, это родное бытие, почти милое.

Про Тараса – не хохла, а в дружбе аса

Про моего украинского товарища Тараса, который обзывает меня «пурпурным сердцем» и Понтий Пилатом, еще Мандельштам писал: «Мало в нем было линейного, нрава он был не лилейного». Что существенно, он и идеалист, и скептик в одном флаконе.

Он утверждает, что за версту чует людей со сволочной кармой и избегает, а поскольку меня он не сторонится… приятно, черт возьми!

Но сегодня его состояние проще всего определить словом «удрученный». Он вошел в мой гостиничный номер и буркнул: «Мы тоже люди!»; он возмущен антиукраинской истерией. Газ, таможенный союз, футбол: во всем, говорит наблюдательный товарищ Тарас, россияне видят причины для придирок, ловят блох.

Последней каплей стал бой Кличко с Русским Витязем, которого К. побил безусловно, но началась истерика, что вот, мол, дрался нечестно, а судья, сука, подсуживал.

Это ж как надо любить себя, чтобы не уметь и не хотеть признать, что ты слабее, воздать хвалу чемпиону, самому стать сильнее. Вы не читали, а мне пришлось, Тарас принудил, – мемуары главы правительства Украинской Народной Республики в 20-ые, по совместительству писателя Владимира Винниченко; большим человеком почитается знающими людьми и посегодня. Именно в этом бойком тексте есть та самая хрестоматийная фраза – о российской демократии, которая завершается на украинском вопросе.

Тарас говорит, что точнее определения никто до сих пор не придумал; да уж, негромко отвечаю я, только что, за пять минут до визита, прочитавший угрозу Сергея Глазьева и сравнение Михаилом Леонтьевым Украины с ж…й; обоих, вестимо, возмущает желание Украины задружиться с Европой.