Не одно и то же

Все время, пока Он вел Свой рассказ, я прокручивала в голове тысячу мыслей, стараясь при этом не пропустить ни единого Его слова. Кто сидел передо мной: человек, который запутался в обстоятельствах, но не в своих поступках и помыслах? Или хладнокровный убийца, который использует свой последний шанс запудрить мне мозги и усыпить мою внезапно пробудившуюся бдительность? На несколько секунд меня даже охватил страх: а друг Он действительно сделал ЭТО, и я нахожусь в квартире наедине с убийцей, которому ничего не стоит заставить меня замолчать и прекратить свои расспросы? Навсегда… Я быстро отогнала от себя эту мысль. Во-первых, со мной необязательно было расправляться лично. Во-вторых, если бы со мной что-то произошло, первые подозрения пали бы на Андрея: думаю, следствию не составило бы труда выяснить, что я состояла с Ним в отношениях и моя внезапная смерть как-то связана с недавней смертью Его жены, а, значит, и с Ним тоже. Потом я мысленно пообещала себе реже читать детективы и сосредоточилась на завершении рассказа Андрея.

– Это все?

– В смысле? – Он вернул голову в исходное положение.

– Это все недоразумения, связанные со смертью Твоей жены, в которых Ты косвенно замешан, или есть еще что-то?

– Думаю, нет. Пойми, я не считаю это чем-то странным или подозрительным, но любой возникающий в деле пустяк следствие может вывернуть наизнанку и представить как мотив для преступления. Предположим, что в своих показаниях я рассказал бы, как в день смерти жены, готовясь отдать ей приличную часть состояния, стал стремительно «выводить» из-под режима совместно нажитого имущества какие-то средства. Для следователя это готовый мотив, понимаешь: муж, дабы пустить пыль в глаза ненавистной жене, обещает ей при разводе золотые горы, тем самым усыпляет ее бдительность и заранее отводит от себя все подозрения, а потом, укрывая имущество от раздела, а, следовательно, уменьшая ее наследственную массу, которая могла бы достаться родственникам покойной, убивает ее, имитируя несчастный случай.

– Как складно у Тебя все получается… Только Ты сейчас Себе не оправдание придумал, а готовый приговор вынес.

– Вот именно. Если у меня получилось, у следователя пазл и подавно бы сложился.

– Ты кому-нибудь еще рассказывал?

– Нет, только Вадим и Паша, ну, тот друг, в курсе. Но если это всплывет, они готовы подтвердить, как все обстояло на самом деле, почему я был вынужден так сделать.

Не знаю, правильно ли поступал Андрей, скрывая правду от следствия, но Ему, наверное, было видней. Чем больше с Ним общалась, тем тверже убеждалась в одном: профессиональные юристы – это особая категория людей, которым, безусловно, можно позавидовать в части увлекательного и какого-то недосягаемого для многих рода занятий… Но можно ли было восхищаться тем, как много всего они знали, что умели делать и как ловко применяли свои навыки? Не знаю…

Я была благодарна судьбе за то, что не имела никакого отношения к этой интеллигентной профессии и у меня была возможность посвятить свою жизнь служению искусству.

***

Ночь после разговора с Андреем я провела одна в своей квартире. Он хотел остаться, но я попросила Его уйти – далеко не однозначными были мои выводы и совсем не очевидными планы на будущее. Ночью мне вдруг стало жутко, я боялась заснуть: казалось, меня будут преследовать кошмары; как только опускала веки, перед глазами маячили картинки того, что творилось во дворе дома Андрея, когда все случилось… В итоге я почти не спала и пошла на работу с покрасневшими глазами и абсолютно пустым желудком.

Я не утратила здравый смысл и, поверьте, влюбленность не затуманила мне мозг настолько, чтобы я безоговорочно оправдала Андрея по всем статьям. Но я решила дать нам еще один шанс. Вернее, не шанс, все-таки я склонялась к тому, чтобы верить Ему, однако для себя усвоила на всю жизнь: со временем даже очень близкого человека можно узнать совсем с другой, непривычной стороны. Нет, Андрей не упал в моих глазах, я не перестала Его уважать или восхищаться Им как мужчиной, как профессионалом своего дела и как человеком. Но я узнала Его глубже и приняла в Нем то, что мне открылось: Он имел право быть Таким, Каким был.

Чувство тревоги и подозрительности постепенно улеглось во мне, и к вечеру я набрала Его номер.

– Привет, я только что освободилась. Вот – звоню.

– Я могу за тобой заехать? – Он явно был рад моему звонку: представляю, сколько выдержки Ему стоило деликатно не звонить первым, чтобы дать мне время все спокойно обдумать.

– Вообще-то я уже ушла с работы, иду на остановку. Может, встретимся в парке у моего дома. Я хочу погулять.

– Отличная идея. Если честно, я сегодня на такое даже не рассчитывал.

– После того, как я вчера обещала позвонить сама, Ты еще в чем-то сомневался?

– Если только в себе: правильно ли я сделал, когда посадил в машину прекрасную девушку с бутылкой молока в пакете, а потом испортил лучшие … м-м-м… месяцы её жизни?

– А если это и правда, несмотря ни на что, были лучшие месяцы в её жизни?

– Ты меня успокаиваешь?