Не одно и то же

На следующее утро, собираясь на работу, я все еще прокручивала в голове вчерашний инцидент, и окончательно пришла к выводу, что Галина Викторовна просто очень пеклась о спокойствии своего Сына. Любая мать отреагировала бы также, если бы у ребенка возникли трудности не по его вине. Я выскочила за дверь, так как боялась собрать по дороге все пробки: Андрей ушел очень рано, и мне предстояло добираться на общественном транспорте. «Неохота!», – подумала я, направляясь к остановке. За время совместного проживания с Андреем я стала бессовестно избалованной девчонкой!

В выходные мы, как обычно, завтракали очень поздно, так как любили поваляться в постели. Уплетая на кухне омлет, который уже явно служил нам обедом, я пыталась уговорить Андрея сходить на новый фильм, который советовала посмотреть моя подруга.

Андрей не поддержал мой энтузиазм:

– Лиль, я не против, но не стал бы доверять вкусу твоей Наташи: она уже посоветовала нам однажды посмотреть «уморительную», по ее словам, комедию. Вспомни: в зале стояла гробовая тишина до самого окончания сеанса. Уверен, все зрители просто жалели потраченных денег и ждали, когда пойдут титры.

– Согласна, но…– я не успела договорить, потому что зазвонил мобильник Андрея, лежавший на подоконнике. Он протянул руку, взял телефон и, посмотрев на экран, недовольно сморщился.

– Да, – ответил Андрей и вышел из кухни. Он ушел разговаривать в дальнюю комнату, а я, оставшись в одиночестве, гадала, кто бы это мог быть.

«Наверное, по работе», – успокоила свои размышления я и стала разливать кофе по чашкам.

Через несколько минут Андрей вернулся. На Его лице я заметила озабоченное выражение.

– Что-то случилось?

Андрей молча сел на стул.

– Кофе остывает, – добавила я, давая Ему понять, что не требую ответа.

Андрей продолжал молчать и машинально помешивал ложкой напиток.

– Не пугай меня, – взмолилась я.

– Звонил следователь по Лениному делу. Спрашивал, не страдала ли моя жена в последнее перед смертью время повышенной возбудимостью, раздражительностью, перепадами настроения… Была ли склонна к депрессиям… Уточнял истинную причину развода. Говорит, вчера вызвал к себе мою маму – он обнаружил, что она забыла в каком-то протоколе расписаться. Она устроила в его кабинете настоящее выступление: убеждала его и всех, кто там находился, что при жизни Ленка была неуравновешенной, требовала к себе повышенного внимания, страдала эмоциональными расстройствами… В общем, всячески пыталась убедить, что она покончила жизнь самоубийством, хотя ее никто об этом не спрашивал. Теперь он просит меня еще раз приехать к нему в понедельник. – После паузы Андрей нервно провел руками по волосам: – Это когда-нибудь закончится?!

Я не знала, как реагировать. Просто следила за каждым Его движением. Андрей поднялся со стула и пошел в спальню.

– Я к ней съезжу. Не скучай, скоро вернусь.

Когда за Андреем закрылась дверь, я села на этажерку у входа. Мысли и догадки, которые я с таким старанием запрятала глубоко в своем подсознании, вырвались на свободу и завладели мной с новой силой.

Чего добивалась Галина Викторовна? Откуда такая оживленность? Андрей говорил, что она абсолютно не интересовалась ходом расследования и даже была солидарна со многими в том, что это был всего лишь несчастный случай. С чего вдруг она стала проявлять повышенный интерес в этом деле и даже начала активно вмешиваться? Безусловно, общение с правоохранительными органами мало кого оставляет спокойным, но Галине Викторовне вообще не от чего было выходить из равновесия: она практически не общалась с невесткой, явно не испытывала боли утраты после ее смерти, как, в прочем, и ее Сын. Так для чего же было разыгрывать спектакли передо мной, а потом и перед следователем, пытаясь обвинить покойную жену Андрея в смертном грехе? Тем более, даже следствие не настаивало на криминальной версии случившегося и не предъявляло никому никаких обвинений.

Или я чего-то не знала?..

Андрей вернулся через пару часов. Вид у Него был явно озабоченный.

– Нервы у нее, похоже, совсем расшатались. Надо поговорить с мамой и сводить ее к врачу, может, успокоительные какие-нибудь принимать нужно. Я и не думал, что она все в себе держит… Думал, ей вообще фиолетово. Вот зачем было устраивать весь этот цирк у следователя? Даже со мной не посоветовалась…

«Не посоветовалась о чем?» – подумала я, но вслух почему-то не высказала.

Весь оставшийся день мы повели дома у телевизора. Назвать это беззаботным семейным выходным было нельзя: Андрей, видимо, не мог избавиться от мыслей о вызывающем поведении матери, а я пыталась сохранять внешнее спокойствие, хотя тревога внутри меня нарастала с каждым часом.

В понедельник на работе я никак не могла сосредоточиться на делах: все валилось из рук, я невнимательно слушала, что мне говорят, из-за этого приходилось постоянно переспрашивать коллег. В итоге я, так и не сумев взять себя в руки, отложила ряд заданий на завтра и, едва дождавшись шести вечера, поехала домой. Мне не терпелось узнать, что сказал Андрею следователь. Еще больше меня беспокоило, что Андрей рассказал ему.