Не одно и то же

На удивление Андрей появился дома в приподнятом настроении, в дверях чмокнул меня в щеку и попросил не затягивать с ужином, так как был ужасно голоден.

За ужином Андрей поделился тем, что не давало Ему спокойно усидеть на стуле:

– Все, сегодня мне официально сообщили, что следственные действия в доме больше не планируются, так что можно хоть завтра собирать вещи и переезжать. Ой, теперь до работы дольше добираться – тебе придется привыкнуть. Но только раньше вставать: возить я тебя постараюсь каждый день сам.

– Ты что, уже завтра планируешь этим заняться? – спросила я, удивляясь тому, что слова следователя о прекращении следственных действий, похоже, было единственным, что сейчас занимало все мысли Андрея.

– Нет, конечно. Я сначала отправлю туда домработницу, пусть приберет, помоет… Там все не в лучшем виде. Не хочу, чтобы ты все…

– Просто еще только начало недели, мы ведь будем заняты в ближайшие дни… – поспешила я исправить свое слишком вызывающее удивление.

– Мама с Вадимом обещали помочь. Думаю, в выходные со всем управимся.

Я почему-то не спешила радоваться такому стремительному сближению с Его семьей. Очевидно, приняв мою глубокую задумчивость за что-то другое, Андрей осторожно спросил, оторвавшись от еды:

– Или ты не хочешь там жить, после всего, что… Лиль, скажи, я пойму.

– Я не суеверная, – решительно разрешила я сомнения Андрея. – Тем более Ты уже не жил там, когда все случилось. И для того, чтобы понять, смогу я там жить или нет, надо попробовать.

«И смогу ли я жить с Тобой?», – пронеслась в моей голове неожиданная мысль, которой я даже испугалась.

– Я не тороплю, но, уверен, тебе там понравится.

Меня поражало то, каким жизнерадостным и оживленным внезапно стал Андрей, как будто все проблемы разрешились и следствие уже закончилось.

– А что сказал следователь? Ну, про визит мамы? – я задала вопрос, который мучил меня весь день.

– У него было много вопросов про личность Лены, ее характер, круг общения, даже про детские годы. Думаю, я развеял его сомнения, хотя и не стремился настоять на какой-то версии, ведь никогда не знаешь, что творится у человека внутри, даже если прожил с ним не один год. Во всяком случае, он понял, что моя мама просто немолодая женщина, которая слишком остро переживает трудный период в жизни ее семьи. В любом случае, следствие может назначить посмертную экспертизу на предмет того, была ли Лена склонна к суициду, и все разрешится.

«Развеял сомнения», – вертелось у меня в голове. Значит сомнения все–таки были? И есть? И да, ты прав, Любимый: никогда не знаешь, что творится у человека внутри, даже если живешь с ним…

К концу недели Андрей уже начал вовсю готовиться к посещению дома на выходных: Он решил сначала съездить, осмотреться, что там еще надо было подготовить, а потом уже переезжать. Но сказал, что вещи я могу потихоньку упаковывать.

Меня же всю неделю не покидали тревожные мысли, которые уже буквально истерзали кору моего головного мозга. Андрей был Таким веселым, так оживленно обсуждал по телефону с матерью и братом, во сколько они встретятся в предстоящую субботу в доме, как будто отпавшая необходимость в проведении еще каких-то следственных действий поставила окончательную точку в деле и сняла все подозрения… С кого? И в чем?

В пятницу Андрей допоздна задерживался на работе.

– Буду поздно, малыш, если что – ложись, я, когда приеду, постараюсь тебя не разбудить, – сообщил Он по телефону. – Тебе нужно выспаться. Не забыла – мы завтра едем в наш новый дом?

Никак не могла заставить себя разделить Его оптимизм, но пообещала, что так и сделаю.

После телефонного разговора я поняла, что мне предстоят еще несколько часов одиночества в пустой квартире. Я вышла на кухню, села на стул и задумалась над тем, что завтра увижу ТОТ ДОМ. Я зачем-то попыталась представить, что произошло в тот день с Его женой? Что она делала на балконе? Допустим, она уже понимала, что скоро ей придется съехать, возможно, через несколько дней. Она собирала вещи? На балконе? Вряд ли. Окидывала прощающимся взглядом сад, в котором еще не успела реализовать свои дизайнерские идеи? Дышала воздухом предстоящей свободы? Свободы от мужа, от Его нелюбви, от Его неуступчивости? А может она прорабатывала в голове еще один план, как, в обход мирового соглашения, оставить себе дом или еще что-нибудь, особенно ценное для нее? Или для Андрея, чтобы напоследок сделать Ему как можно больнее?

И мне совсем не приходила в голову мысль, что какое-то обстоятельство или внутренний порыв могли заставить ее перегнуться через перила и сорваться вниз. Не могла эта женщина так поступить. Просто не могла! Даже в эмоционально неуравновешенном состоянии она не могла потерять равновесие…