Не оглядывайся!

Сейер не спешил с ответом и наблюдал за ней. Миловидна, стройна, темные глаза. Вся ее одежда была связана – выглядела как ходячая реклама своей мастерской. Красивый костюм, состоящий из маленькой юбки и приталенного пиджака, темно-красного цвета, с зелеными и горчичными вставками. Закрытые черные туфли. Не собранные в прическу гладкие волосы. Губная помада того же цвета, что и костюм. В ушах – бронзовые гвоздики, почти скрытые волосами. Немного моложе его самого, с первыми признаками мелких морщинок вокруг глаз и рта – и совершенно очевидно старше, чем мужчина, с которым она состояла в браке. Сын Эскиль родился, вероятно, на самом исходе ее молодости.

– Я просто хочу поговорить, – осторожно ответил он наконец. – У меня нет никаких конкретных намерений. Так она приходила к вам и сидела с Эскилем?

– Несколько в неделю, – тихо подтвердила она. – Больше никто не хотел сидеть с ним, с Эскилем было нелегко. Но об этом вы, вероятно, уже слышали.

– Ну да, – солгал он.

– Он был ужасно активным, почти на грани нормы. Гиперактивным, так это называется. Вы знаете, вверх-вниз, ни минуты покоя. – Она грустно и как-то беспомощно улыбнулась. – Нелегко об этом говорить, вы понимаете. Но я должна признать: мой сын был очень сложным ребенком. Анни справлялась с ним лучше, чем кто-либо еще.

Астрид помолчала.

– Она приходила очень часто. Мы довольно сильно уставали, Хеннинг и я, и это было словно благословение, когда она появлялась в дверях, улыбалась и предлагала посидеть с ним. Он садился в свой игрушечный автомобиль, и мы обычно давали им с собой деньги, чтобы они могли поехать в центр и купить себе что-нибудь. Сладости, мороженое и тому подобное. Это занимало обычно час или два, я думаю, ей нравилось с ним возиться. Иногда они уезжали на автобусе в город и отсутствовали весь день. Ездили на маленьком поезде по торфяникам. У меня бывали ночные дежурства в больнице, так что я часто засыпала днем, и это было очень кстати. Правда, у нас есть еще один сын, Магне. Но он тогда был уже слишком взрослым, чтобы возиться с коляской. Ему не хотелось сидеть с малышом. Так что он сбегал, как часто делают мальчики. Она снова улыбнулась и переменила положение на стуле. Каждый раз, когда она двигалась, он чувствовал слабый запах ванили, распространявшийся по комнате. Она все время смотрела на дверь, но никто не приходил. Разговор о сыне явно был ей неприятен. Ее взгляд останавливался на чем угодно, кроме лица Сейера, он летал как птица, запертая в слишком маленькой комнате: вверх – к полкам с пряжей, вниз-к столу, пытался даже вылететь наружу.

– В каком возрасте умер Эскиль? – спросил Сейер.

– Двадцать семь месяцев, – прошептала она, ее голова дернулась.

– Это произошло, когда Анни сидела с ним?

Она взглянула вверх.

– Нет, слава богу. Я часто говорю «к счастью», это было бы слишком ужасно. Для бедняжки Анни это и так стало потрясением, а тогда бы ей пришлось нести за это ответственность.

Новая пауза. Он старался дышать как можно тише и сделал еще одну попытку:

– Но – какого рода несчастный случай это был?

– Я думала, вы говорили с Хеннингом? – спросила она удивленно.

– Да, говорил, – солгал он. – Но мы не входили в подробности.

– Он подавился едой, – тихо сказала она. – Я лежала наверху, на втором этаже. Хеннинг был в ванной, брился электробритвой и ничего не слышал. Эскиль перестал кричать, когда еда застряла у него в горле. Он был пристегнут к креслу ремнями, – вспомнила она, – какими обычно пристегивают детей в этом возрасте; это делается для того, чтобы ребенок не упал. Он сидел и ел свой завтрак.

– Я видел такие стулья, у меня есть дети и внуки, – быстро сказал он.

Она сглотнула и продолжала:

– Хеннинг нашел его висящим на кресле, уже посиневшего. «Скорая помощь» приехала через двадцать минут – и никакой надежды уже не было.

– Они ехали из Центральной больницы?

– Да.

– Значит, это произошло утром?

– Рано утром,- прошептала она. – Седьмого ноября.

– Вы все это время спали, так?

Она внезапно посмотрела прямо ему в глаза.

– Я думала, мы будем говорить об Анни?

– Будет здорово, если вы что-нибудь о ней скажете, – быстро ответил он.

Но она больше не смотрела на него. Она внезапно выпрямилась в кресле и сложила руки на груди.

– Я могу исходить из того, что вы говорили со всеми, кто живет в Кристале?

– Верно.

– Значит, вы обо всем уже знаете?

– Верно. Но что занимает меня больше всего – это реакция Анни на несчастье, – честно сказал он. – То, что это так сильно на нее повлияло.

– Но это ведь не так уж и странно? – казалось, ее голос изменился. – Когда двухлетний ребенок умирает таким образом… Они были так сильно привязаны друг к другу, и Анни гордилась тем, что именно она могла с ним справиться.

– Может быть, это и не странно. Просто я пытаюсь выяснить, кем она была. Какой она была.

– Ну, я вам уже все об этом рассказала. Мне нечего скрывать, но об этом не так легко говорить. – Она снова посмотрела на него, округлив глаза. – Но вы же ищете сексуального маньяка? – Я не знаю…