Не оглядывайся, Джин...

Раздеваясь, она вспомнила, что собиралась спросить Макнейрна, как тот отыскал ее в этом коттедже. Она и не подозревала, какое облегчение испытывал ее поздний гость оттого, что ему не пришлось отвечать на этот вопрос. Он не хотел объяснять, что, расспросив Тима, отправился в Лондон — заняв для этого деньги у приятеля в гостинице, и там осторожные расспросы дали ему сведения о ее положении в больнице, а также сколько времени она там работает (он все еще мог рассчитывать на свое природное обаяние, к тому же знал множество способов получения информации). В данном случае сведения ему сообщил молодой помощник привратника. Макнейрн спросил, работает ли здесь еще сестра по имени Джин Кемпбелл: он уже давно пытается найти ее и поблагодарить за то, что она для него сделала.

Тим, в тревоге их из-за позднего возращения, совершенно забыл рассказать Джин о человеке, который вернул ему мяч. Но теперь все это уже не имело значения. Джин знала, что теперь, когда Макнейрн узнал ее, бесполезно убеждать себя, что она в безопасности. Нужно либо все рассказать Блейру, либо разорвать помолвку.

«Я сошла с ума!» — в отчаянии думала она. Никакого «либо» — нужно сделать и то и другое.

Если только не удастся просто кончить их отношения, убедив его, что она допустила ошибку и что не хочет отказываться от своей работы сестры, чтобы выйти за него замуж.

Однако вначале нужно набраться мужества и заставить его выслушать все подробности этой давней мрачной истории. Но когда она думала об этом, смелость ее оставляла. Как он отнесется к тому, что услышит? Перед лицом того, во что многие поверили, будет ли он достаточно прозорлив, чтобы поверить в ее невиновность?

Она лежала с широко раскрытыми глазами, слушала, как бьют старинные часы внизу, и все более и более убеждалась, что придется все рассказать Блейру, чего бы это ей ни стоило.

Глава девятая

1

На следующее утро за завтраком Джин было очень трудно сохранять обычное жизнерадостное настроение. У нее не было аппетита, и она была благодарна тому, что Тим, в возбуждении от предстоящего пикника, ничего не замечал.

Все внимание мальчика было устремлено на небо. Через окно гостиной он видел тучи, которые безжалостно наползали с запада.

— А если будет дождь, мы все равно поедем? — с тревогой спросил он. — Или...

Вопрос был прерван телефонным звонком. Джин встала и, велев Тиму заканчивать есть, прошла в прихожую, где стоял аппарат.

Поднимая трубку, она была уверена, что звонит Блейр, и сердце ее забилось сильней еще до того, как она услышала знакомый голос.

— Это ты, Джин? — спросил он.

— Да, я.

— Дорогая! Я уже давно пытаюсь до вас дозвониться, но на проклятой линии какие-то помехи.

— Что случилось? — с тревогой спросила она.

— SOS от сэра Родни Хенстона. Очевидно, он пытался дозвониться до меня еще вчера, но к счастью — или наоборот — телефонистка не могла отыскать мой здешний номер. Кажется, отпрыск Очень Важного Лица болен, и сэр Родни, врач этой семьи, хочет, чтобы я обсудил с ним этот случай. Боюсь, это означает конец моего отпуска. И не могу увидеться с тобой до отъезда. У меня едва хватит времени, чтобы успеть на поезд...

Как ужасно, что она испытывает облегчение! «Какая я трусиха», — презрительно думала она, но ответила ровным спокойным голосом:

— Конечно, тебе нужно ехать. Это ужасно, Тим очень расстроится, бедняжка.

— Передай ему привет и скажи, что увидимся с ним в Лондоне. Ты не можешь приехать на день-два раньше, чтобы мы начали поиски дома?

— Попробую.

— Ты ведь понимаешь?

— Конечно, дорогой! — Голос ее больше не звучал ровно: в этот момент она думала только о том, что он уезжает. — Будь осторожен.

— Конечно. И ты будь осторожна и всегда помни, что я тебя люблю — вечно люблю. Дорогая, мне пора. Кстати, я оставляю машину — мне ее пригонят к конце недели. Тем временем она к твоим услугам. Милая, мне пора! Помни! — Он повесил трубку.

Она стояла, держа в руке трубку, и ее охватила волна отчаяния. Испытанное облегчение испарилось. Неужели это конец сна? — спрашивала она себя. Что будет, когда они встретятся в следующий раз?..

2

Десять дней спустя Джин все еще задавала себе этот вопрос в поезде, который вез ее и Тима в Лондон.

Она получила от Блейра несколько торопливо написанных писем, и он дважды звонил после своего отъезда. Но когда он вернулся к работе, на него обрушились сразу сотни дел, и он говорил ей, что у него за весь день едва набирается пять свободных минут. Поэтому звонить он мог только по вечерам, а после семи телефон в коттедже и несколько других телефонов по соседству переходили в общественное пользование. Это означало, что всякий мог услышать, о чем они Говорят, и вести личный разговор становилось невозможно. Но письма Блейра компенсировали краткость теплотой. В каждом письме он говорил, как скучает без нее, каким пустым кажется ему все, когда ее нет рядом.