Не оглядывайся, старик (Сказания старого Мохнета)

- Все правильно, Мирза Галандар! - чуть зардевшись, сказал Гасанали-бек. - В этом безумном мире надо как можно больше брать от жизни! И пускай болтают что хотят!... Я знаю, меня за спиной зовут "воровским беком". Не понимают, дурни, что такой бек, как я, приносит в сто раз больше пользы, чем они, добропорядочные. Не смейся, Мирза Галандар, я точно говорю. Я всем, ворам строго-настрого наказываю: не трогать бедноту. Да и что с нищего возьмешь? Хочешь красть, вон Гаджи Гара - десять тысяч баранов! А чем плох Мешади Сюлю? Магазины битком набиты, миллионы в швейцарском банке. У таких сколько ни возьмешь, бог простит. Так или не так, Мирза Галандар?

Казий взглянул на бека, уже крепко захмелевшего, и молча улыбнулся. Гасанали-бек напыжился еще больше:

- А вот если полиции попадается мерзавец, ограбивший бедняка, пальцем о палец не ударю, чтоб выручить подонка, Но!... - Он многозначительно поднял указательный палец. -Тобой клянусь, Мирза Галандар, ни одного вора, ограбившее настоящего богача, я не дал посадить в тюрьму!

Казий сдержанно кивнул и стал наливать себе холодной довги, только что принесенной слугой. А бека вдруг потянуло жаловаться:

- Ведь эти подлецы, эти сукины дети своей же пользы не понимают! Ведь не только те, кого грабят, и нищета голозадая за моей спиной шушукается, бек, мол, заодно с ворами. Невдомек дуракам, что не будь того бека, у их жен последнюю юбку украли бы! И правильно, что ты с их женами спишь! Так им и надо!

- Я не совершаю ничего, противного шариату, - скромно заметил казий.

- Ладно, Мирза Галандар! - Бек подпер рукой подбородок. - Кому-кому... А мне не надо... Я гимназию, университет окончил, грамотный... В бога я верую, но все ваши штучки-дрючки тоже хорошо знаю... - И громко рассмеявшись, бек протянул казию раскрытую ладонь: - Давай пять!

Казий был человек понятливый и, улыбнувшись, хлопнул по протянутой ладони. Бек тряхнул головой и начал весело напевать, прищелкивая пальцами... А потом улегся на диван и тотчас же блаженно захрапел.

Казий совершил намаз в отведенной ему комнате, растянулся на шелковой постели и вскоре тоже погрузился в сон, предаваясь сладостным воспоминаниям о белом и мягком, как свежий сыр, теле слепой.

Поднялся он с рассветом и снова совершил намаз. Потом они позавтракали с беком разнообразными, с вечера приготовленными кушаньями. После этого Гасанали-бек послал одного из мальчишек, которых всегда держал при себе, сообщить Байрам-беку, что вечером к нему прибудут казий-ага и Гасанали-бек.

... После вечернего намаза Гасанали-бек велел заложить в фаэтон тройку и вместе с казием отправился к Байрам-беку. Байрам-бек давно понял, что означает этот визит. Фатьма-ханум, сидя на своей половине, тоже давно все поняла, но, внучка Багдад-бека, она - пусть весь мир перевернется! - ни за что не согласилась бы на такой брак. Какой-то жалкий купчишка, торговец, станет зятем самого Байрам-бека!... Отец парня, с которым Ягут была обручена, тоже не знатный бек, но человек почтенный и богатый. Его отары, табуны его коней взглядом не окинешь! А этот кто? Плебей, торгаш, крохобор, считающий копеечную выручку. Мало того, еще и суннит хвостатый!

Но так размышляла Фатьма-ханум, Байрам-бек рассуждал иначе. Он был человек дальновидный и понимал, что нынешний век - век торговли и деловых отношений. А Абдулла, по его сведениям, был ловкий делец и удачливый коммерсант. За короткое время приобрел вполне приличный магазин, пользуется доверием деловых кругов, ведет торговлю в Москве, Харькове, Киеве... А то что суннит?... Это все глупости, серьезный человек и внимания не станет обращать. Сунниты, шииты... Все это выдумали мошенники-моллы.

Приняв во внимание эти соображения, Байрам-бек не стал упрямиться, и когда гости завели разговор о примирении, сказал спокойно, с чувством собственного достоинства.

- Раз такие люди, как вы, явились ко мне с просьбой, что я могу сказать?

- Да благославит их аллах! - произнес казий.

А Гасанали-бек заметил не без намека:

- У нас с казием-ага договоренность: я не стану разоблачать его излишнюю склонность к женскому полу, а он закроет глаза на мое пристрастие к спиртному.

Байрам-бек засмеялся и, приказав накрыть в соседней комнате стол, велел достать из подвала вино.

Байрам-бек дал согласие на брак. Вскоре приехали дядя Абдуллы Абдулла-эфенди и другие его родственники. Был заключен брачный договор, потом привезли Абдуллу и Ягут, и примирение состоялось.

Но хотя оно и состоялось, Фатьма-ханум даже не поцеловала дочку, не удостоила взглядом зятя. Но... Отец дал согласие, ее дело помалкивать.

А молодой купец перевез жену в дом, который снял у богача Мешади Джалила.

Впервые рассказывая мне эти семейные предания (позднее я слышал их не единожды и всякий раз с новыми подробностями), старый Мохнет в этом месте лукаво улыбнулся и сказал так: