Не остаться одному

– По ком это Дженни плачет?
– По мне… по мне…
– Ах, бедный мой Томми
спит вечным сном…
– На дне… на дне…
– Все семьдесят пять не вернулись домой.
Они потонули в пучине морской[8]

.

Скажи мне, гордый рыцарь,

Куда ты держишь путь?
Ведь правды не добиться,
А смерть не обмануть.
За честь и справедливость,
За безответный спрос
Немало крови лилось,
Немало лилось слез.

Камень-гранит в поле лежит,

Выбрать дорогу камень велит:
Кого судьба помилует,
Кому поможет щит.
Вправо пойдешь – шею свернешь,
Влево пойдешь – сгубишь коня,
Прямо – спасешься сам, но убьешь меня.

Ни в селах, ни в столице

Не верят в чудеса,
От этой правды, рыцарь,
Не скроешься в леса.
Сними же с глаз повязку,
Брось меч, не мни ковыль.
Ты сплел из жизни сказку,
А мы из сказки – быль.

Принцессы лыком шиты,

Злодеям не до них.
И коль искать защиты,
Так от себя самих.
Ступай же мимо, конный,
В том нет твоей вины,
Что нам нужны драконы,
Которым мы верны.

Камень-гранит в поле лежит,

Выбрать дорогу камень велит:
Кого судьба помилует,
Кому поможет щит.
Вправо пойдешь – шею свернешь,
Влево пойдешь – сгубишь коня,
Прямо – погибнешь сам,
Но спасешь меня.

Е. Бачурин

– В Новом Свете резко повышенная процентность сволочей.

Это сказал Йенс – спокойно, задумчиво даже. Я услышал это сквозь шум крови в ушах – Ингрид вырезала из меня застрявшую у лопатки пулю, – но потом вдруг подумал, что Йенс прав. Как это ни неприятно – прав. В Старом Свете банды из белых были исключением (именно банды, а не те, кто просто что-то имел конкретно против таких же конкретных групп). Тут, в Америке, бессмысленный бандитизм был обычным явлением и носил характер именно жестокости ради жестокости. Явно что-то было не в порядке с местными ребятами…

«Конкеррор» – так назывался драккар Нэда – стоял в бухте бок о бок с «Большим Секретом». Мы уже знали, что Кардиган возвращался из кругосветки, а драккар построил полтора года назад, «устав от суши». А еще знали, что «Бриллиант» Сандры люди Сатаны пустили на дно. Обломки судна Нэд видел неподалеку от этих мест, только тогда не мог определить, что это значило.

Сандра выглядела убитой и встревоженной. В ее поселении оставались еще почти четыре десятка человек, из которых половина – девчонки, и не оставалось сомнений в том, что именно туда и направятся пираты.

– У них не меньше двухсот бойцов, – твердила девчонка. – И три каравеллы. Мои просто не смогут отбиться, понимаете вы?!

– Понимаем, – заметил я и добавил: – А кто такой вообще этот Сатана? У него имя-то есть?

Растерянное молчание было мне ответом.

– Ясно, – буркнул я. – Три каравеллы, две сотни бойцов, гнуснопрославленный пират, а кто – бог его знает, плавает тут и плавает… Превосходно. Великолепно. Отлично.

– По крайней мере, мы знаем, где его искать, – невозмутимо сказал Нэд. – Он наверняка отправится к острову Сандры.

– О боже! – Девчонка зажала рот обеими руками.

Ленка Чередниченко презрительно фыркнула, я бросил на нее сердитый взгляд и быстро повернулся к Нэду:

– Эти слова значат, что ты собираешься его искать?

– А как же? – искренне удивился Нэд.

Джек с грохотом спустил ноги с фальшборта. Глаза у него были радостно изумленными. Нэд ответил ему невинным взглядом. Йенс откровенно скалился. А Нэд, глядя на Джека, вдруг сказал по-английски:

– И да будут эти камни свидетелями того, что я подниму свой клинок лишь в защиту справедливости…

– И да будут эти камни свидетелями… – откликнулся Джек растерянным и благодарным эхом.

– Погодите, постойте, – вмешался я. – Очень рад видеть единение духа старых друзей. Я не шучу. Но у меня тридцать – всего! – человек. С девчонками. Сколько у тебя, Нэд? Тридцать два? И у Сандры сидят в крепости или там где еще два десятка бойцов. Итого – чуть больше восьмидесяти. На каждых двоих наших пятеро пиратов. Допускаю, что мы умеем сражаться лучше, хоть и не факт. Но треть из наших – девчонки, и мне не хочется, чтобы они погибли. Да и что останется от наших отрядов, даже если мы победим? Три человека? Пять? На большее я не загадываю.