Не остаться одному

– Ты за парту со мной
Снова рядом садишься.
Из-за этого я,
Может, двойку схвачу.
И не мне одному
Ты, красивая, снишься,
И к тебе я во сне,
Словно к звездам, лечу.

Завтра утром в метель

Выйдем вместе мы, чтобы
Лица ветром обжечь,
Стать в два раза сильней.
Вот какая любовь —
Это вера и верность,
Это счастье двоих
Повзрослевших друзей.

И когда полетим

На другую планету,
Мы об этом с любовью
Напишем рассказ, —
А пока про любовь
Говорим по секрету,
Только двое о ней
Знают в классе у нас.

Будет путь наш далек,

Будет трудным и длинным,
И таежным костром
Разожжем мы рассвет.
Про такую любовь
Пусть снимают картины
И пускают в кино
До шестнадцати лет.[15]

Танюшка довольно долго молчала. Потом тихо сказала:

– Спасибо, Олег.

Я поцеловал ее в теплый висок, пониже прядей волос. Хотел продолжать, если честно, но возникшая впереди рослая тень вдруг произнесла:

– Князь, мне надо поговорить с тобой.

Я узнал теперь одного из освобожденных пленных – рослого рыжего парнишку, который вел себя с непоколебимым достоинством и первым делом попросил себе оружие. Чем-то он напомнил мне нашего Фергюса, пусть ему мягко спится в земле прерии.

– Тань, иди, я сейчас буду, – коснулся я ее плеча. Танюшка скроила недовольную гримаску, но ушла без слов, а я кивнул парню, так и стоявшему передо мной: – Ну?

– У тебя большая убыль в людях, – сразу начал он. – Возьми меня к себе.

– У меня большая убыль, – согласился я, – но это не причина, чтобы брать любого и сразу.

– Я не любой, – спокойно возразил он. – Меня зовут Джерри Харроусмит, я из Австралии, тут уже четвертый год… и не сидел на месте. И тем, что у меня на поясе, владеть умею.

– Да ну? – прищурился я.

Джерри дернул бровью и, отступив, обнажил палаш:

– Испытай.

– Н-ну давай, – протянул я…

Джерри не соврал. Он дрался, пожалуй, не хуже, чем я – в те времена, когда пробыл тут тот же срок, что и он. Я понял это после первых же ударов, а через двадцать секунд опустил оружие:

– Хватит. Ты хорошо дерешься… Как же вышло, что ты попал в плен?

– Ты не попадал? – без обиды спросил он.

Я засмеялся:

– Да, и не раз. Извини, бестактный вопрос… Как же тебя, австралийца, занесло сюда?

– Говорю же – не сидел на месте… – Он покрутил палаш, убрал его в ножны и смешно сморщил нос. – От своих давно отбился, пятки чесались… туда-сюда бродил. А тут, на побережье, один оказался, вот и скрутили.

– На кораблях ходил? – спросил я, тоже бросая палаш в ножны не глядя. Джерри кивнул:

– На драккарах – нет, а на парусных – ходил.

– А куда идем – знаешь? – продолжал я допрос.

Джерри кивнул опять:

– Да. На Пацифиду. Я там бывал.

– Бывал?! – быстро спросил я.

Джерри явно смутился:

– Ну… только на побережье. За водой заходили.

– Ясно, – кивнул я. – Хорошо. Если хочешь – можешь прямо сейчас идти на «Большой Секрет». Это когг, у него свастика на флаге. Я беру тебя, Джерри.

Он ничего не ответил, но, помедлив, коротко поклонился и пропал в темноте. Я постоял, прислушиваясь к темноте, потом хмыкнул и неспешно зашагал дальше, напевая негромко:

Плыви дорогою удач,
Пока спокойно спит палач —
Хитрый бродяга Чарли…
Но помни: кончится игра
Одним ударом топора —
Помни, бедняга Чарли…

Около сходней «Большого Секрета» балдел, держа на коленях Клео, Ясо. Грек был забинтован поперек груди, но, кажется, это его не особо беспокоило. Увидев меня, Ясо всполошился и с виноватым видом сказал:

– Ой, слушай, тут тебя искал парень от Сандры, она хотела с тобой поговорить про каких-то пленных, я толком не понял… Надо было тебя найти, да?

– Ничего, – вздохнул я, – думаю, это не срочно… Хотя знаешь, – я оглянулся, – схожу выясню. Скажи Танюшке, что я скоро буду.

Не знаю, почему я изменил свое решение, – тем более, что идти куда-то не очень хотелось, а уж тем более – искать Сандру. Но искать особо и не пришлось – возле распахнутых ворот форта меня окликнул один из здешних парней:

– Олег! Сандра просила передать, что с тобой хочет поговорить один пленный, рвется прямо.

– Ну и где он? – буркнул я. – В загоне?

– Да нет, тут сидит, за воротами.

– Давай его сюда.

Надо сказать – я удивился, увидев, что ко мне идет тот мальчишка, которого я не убил во время нашей первой встречи с людьми Сатаны, на берегу. Он был хотя и без оружия, но в остальном – свободен, если исключить, что потирал запястья, словно растирал следы от веревок. Но я чувствовал – он просто волнуется.