Не оставляй меня, любимый!

При этом я подумал, что как-то быстро поверил в виновность Карины. Но это прекрасно все объясняло, а главное, при этом оказывалось, что она абсолютно здорова!

А я – несмотря ни на что – до сих пор хотел, чтобы она была здорова. Чтобы у нее не было рака. Даже если она действительно во всем этом виновата.

Впрочем, если она на таких условиях согласится со мной встретиться – это уже может свидетельствовать о том, что она виновата… хм…

– У меня есть план, – выпалил я.

– И какой же? – спросил Артем Викторович.

– Дизскремблеры, – сказал я, – нарушают процесс записи разговора и/или передачи его по радиоканалу. Однако дизскремблер не может нарушить трансляцию разговора в Сеть. Все просто – я скажу, чтобы Карина приехала к нам домой, чтобы договориться со мной про передачу акций. Если она отказывается – сделка не состоится. Я не буду показываться дома до тех пор, пока она не приедет. Наверняка они сначала пустят своего человека проверить квартиру. Пусть проверяет. У меня есть несколько устройств, постоянно включенных в сеть. В нужное время эти устройства будут активированы для передачи информации. Все, что она скажет, я запишу и разошлю всем участникам «Мы». Шах и мат?

– Похоже на то. – Артем Викторович задумчиво потер подбородок. – Разве что они вырубят свет во всем подъезде… тогда все отключится.

– Я вас умоляю, у меня на щитке смонтирован источник бесперебойного питания, – улыбнулся я.

– А если она захочет говорить в ванной, например? – сказал Артем Викторович. – При включенной воде?

– Артем Викторович, у каждого уважающего себя программиста в ванной, и даже, простите, в туалете, лежит дежурный планшет, – сказал я. – С заряженными аккумуляторами и доступом в Интернет. Роутер у меня спутниковый, с собственной частотой, чтобы его положить, нужна техника вроде «Красухи»[14]. Так что не извольте беспокоиться.

– Ох, не зря же на Западе так боятся русских хакеров, – хохотнул Артем Викторович.

– Да какой из меня хакер? – отмахнулся я.

* * *

В Троицк я вернулся к одиннадцати. Ира буквально вылетела из фойе гостиницы, едва наш вертолет приземлился. С Артемом Викторовичем мы попрощались на борту, так что он улетел сразу, как только высадил меня.

– Вы вернулись! – обрадовалась Ирина.

– А вы сомневались? – спросил я. – Конечно, вернулся.

Сумочка, к сожалению, была при ней, потому свободно говорить я не мог.

– Вы уже виделись с В.? – спросил я. На самом деле я знал, что не виделась – Артем Викторович позвонил профессору и попросил ничего не рассказывать Ирине.

– Видите ли, профессор, – сказал он. – Сергей Юрьевич и Ирина стали объектами шантажа. Есть вероятность того, что ваша информация может попасть не в те руки. Или не в те уши.

– А вы уверены, что линия профессора не прослушивается? – спросил я.

– Прослушивать государственную линию связи – дорогое удовольствие, – ответил он. – Они могли устроить прослушивание вашего мобильника, мобильника Ирины, но для телефона профессора у них кишка тонка. В любом случае приходится идти на риск.

– Нет еще, – сказала Ирина. – Он всю ночь работал, сейчас отдыхает. Но просил его дождаться. Какие у вас новости?

– Хорошая новость – я жив, – сказал я. – Мой напарник согласился с тем, что передать акции Карине будет самым разумным. Так что с их стороны мне ничего не угрожает. Теперь буду договариваться о передаче. Эх…

Я подмигнул Ирине:

– И остался я гол как сокол. Ну и ладно. Легко пришло, легко ушло.

Легко? Я вспомнил, как работал над «Мы». Программа рождалась в муках, на нее был потрачен огромный труд. Наверно, мне было бы трудно с ней так просто расстаться… или нет?

Зайдя в нашу комнату, я нашел блокнот и ручку и написал на листочке:

«Нас могут подслушивать. В вашей сумочке жучок».

Надо отдать должное Ирине – она восприняла мою записку совершенно спокойно.

– Знаете, а ведь я давно уже так живу. Не хотела вам говорить… когда мама оформляла завещание, все отписала Карине. Дескать, я и так устроилась, работаю в Штатах, а Карина всё работу не может найти.

«Кто мог подбросить мне жучок? Я сумочку из рук не выпускаю…» – написала она. У нее был красивый почерк. Такой же, как у Карины, но аккуратнее и какой-то более мягкий.

Я пожал плечами и сказал:

– Да и я к такому привычный… знаете, раз уж я решил уезжать, квартиру я тоже оставлю Карине. Она ей нужнее.

– Сережа, вы такой благородный человек! – восхитилась Ира, тем временем дописав в блокноте:

«Мне Карина подарила брелок на телефон, но я его к молнии на внутреннем кармане прикрепила. Не думаете же вы?..»

Я кивнул, потом подмигнул и сказал:

– В конце концов, я ведь до сих пор ее люблю, при чем здесь благородство?

«Знаете, я не удивлена», – дописала Ирина и добавила еще одно слово, приводить которое я не буду. Скажу только, что оно прекрасно характеризует ту Карину, о существовании которой я узнал только сегодня. Потому я кивнул.

К нам в дверь постучали. Мы открыли, и в номер вошла сотрудница онкоцентра.

– Профессор В. просит вас, Ирина, подойти к нему. Ему надо сказать вам что-то важное.