Не от стыда краснеет золото

Теперь подругам предстояло идти вниз по течению. Шли не торопясь, вдыхали ВОЗДУХ, а не автомобильные выхлопы, и даже дыхание замедляли, чтоб побольше кислорода задержалось в легких.

– Ну почему мы не верблюды, – печалилась Люся, – или пеликаны? Придумала бы природа для людей такое устройство, чтоб можно было воздухом впрок запастись!

– Уже придумала! – возражала Зоя. – Есть же кислородные подушки, баллоны.

– Это люди придумали. А был бы в человеческом организме такой мешочек, бурдючок такой – надышался, защелкнул герметично и – пользуйся, когда захочется!

Пока Люся занималась аналитикой, а Мила бездумно вышагивала, любуясь пейзажем, Зоя общалась по телефону с Анжелой. Вольдемара перевезли в областную нейрохирургию, но Анжела подключила свои связи, и теперь он уже в Артюховской центральной городской больнице, в палате-люкс.

Зоя, наконец, попрощалась с Анжелой. По ее репликам и восклицаниям Люся и Мила уразумели, что у Анжелы с Вольдемаром произошло что-то неординарное, и еле могли дождаться конца разговора.

– Ну что там, что?!

– Давай уже, рассказывай скорей!

– У Вольдемара все нормально! Когда в больнице Анжеле отдали его одежду, она захотела ее постирать, и обнаружила в кармане старинную монетку. Вольдемара опрашивал сам Бурлаков, и тот рассказал, что отделился от толпы экскурсантов и решил побродить по городу. Зашел в какое-то строение, ничего интересного не обнаружил и хотел уже уходить. А освещение там – только солнечные лучи, что в оконные прорези проникают. Он и увидел в луче света, как что-то блеснуло, нагнулся – монета. Поднял монетку, в карман засунул, а чуть подальше, у стены, там еще какое-то сооружение, глиной обмазанное, вроде тахты или кровати, может, стол, – еще монетка. Вольдемар потянулся к ней, схватил и даже встать не успел, услышал что-то. Звук – не звук, ощущение, что не один. Он и повернуться не успел, как ему врезали по голове. И – всё, больше ничего не помнит. Анжела принесла монетку, показала Бурлакову. Настоящая, золотая! Изъяли ее у них.

– Ну, естественно!

– Значит, если и та, что ты нашла, золотая, – а Шпигалев недаром так взвился, как будто ему скипидару под хвост плеснули, то – что?

– А – что?

– Значит, они из одного места!

– Скорее всего, Вольдемар ее выронил из руки, когда его несли. Его ударили, но до этого он успел монетку поднять и сжал ее непроизвольно в руке.

Дамы переглянулись.

– Зайка, ты запомнила, где эта улица, где этот дом?

– Конечно, их там не так уж много.

– Значит, навестим!

…Песчаный берег был довольно чистым, не загаженным, как в их родном городе, и густо заросшим ивами. Кое-где под деревьями виднелись палатки разных размеров и расцветок – рыбачьи ли, или туристов-дикарей.

– Эх, пожить бы так хоть пару дней, на природе! – размечталась Мила.

– Ты и так некоторым образом на природе живешь, – напомнила Зоя. – Спишь в палатке. Часы у тебя звучащие – с птичьими голосами, журчанием ручья, периодически кукушка выскакивает.

– Как ты можешь сравнивать! То все – фикция, муляж, суррогат! А здесь!..

– А как бы ты здесь утром, из палатки вылезая, выпрямлялась? – напомнила Люся.

– Умеете вы все опошлить и изгадить. Ни капли романтизма!

Вскоре повстречался им деревянный пешеходный мостик, переброшенный на другой берег. Река здесь заметно сужалась.

– Интересно, для чего он здесь? Место пустынное…

– По нему ходят на другую сторону, – высказала соображение Зоя.

Подруги взглянули на нее с уважением.

– Ты серьезно так считаешь? – спросила Мила.

– А потом возвращаются по нему обратно? – догадалась Люся.

– Ну да, наверно.

– Может быть, ты даже предполагаешь, кто по нему ходит?

– Сначала туда, а потом обратно!

– Да ну вас! Может быть, рыбаки. Или еще кто-нибудь…

– А вот мы этого «кого-нибудь» сейчас и спросим!

По мостику в их направлении двигался мужик. Когда он приблизился, дамы тихонько ахнули:

– Акылбай!

Однако шаман и не собирался их узнавать. Одет он был в те же джинсы (а может, и не в те), но майка на нем была другая, на голове – бейсболка с огромным козырьком. Половину лица закрывали черные очки. Не разглядел, что ли?

– Доброе утро! – сказали женщины.

– Здравствуйте! – ответил Акылбай индифферентно своим фирменным хрипловатым голосом и хотел прошествовать мимо.

– А скажите, пожалуйста, – спросила недоумевающая Мила, – для кого построен этот мостик? Вроде от Порохового не так уж и близко?

– На том берегу, в трех километрах, село Красилово. Пороховчане ходят в Красилово, красиловцы – в Пороховое, и все они – в Сарай-Бату. Я удовлетворил ваш интерес, любознательные женщины? – и шустрой своей походкой направился по дороге, в том же направлении, куда и они следовали. Да, несомненно, артрит и артроз этим ногам грозил еще не скоро.

Подруги ошеломленно переглянулись.

– У него что, амнезия? – предположила Мила. – Не далее, как вчера, кое-кто кое-кого спас.

– Да он просто неблагодарный хам! – злорадно подытожила Люся. Ее неприязнь, с которой она вроде бы справилась, получила новую порцию пищи.

Зоя, как обычно, попыталась оправдать человека, встав на его место: