Не от стыда краснеет золото

Пришли, наконец, к консенсусу. Вася уехал с зятем за посудой, Олеся с Викой занялись детьми. Женщины начали собираться в путь, и не ближний, но и не особо дальний, уже им знакомый.

Надя взяла стоявшую у ворот штыковую лопату и вытащила из нее черенок.

– Хозяин! – сказала насмешливо. – Никак не закрепит, гвоздь ему вбить некогда.

– А зачем ты его берешь? – заинтересовалась Мила.

– Собак развелось по селу!

– А я от собак, вернее, для собак, хлеб в сумке всегда ношу, – похвасталась своим ноу-хау Зоя.

– От четвероногих, может, и поможет, но не от двуногих.

– А… что… небезопасно у вас? – струхнули дамы, в момент растеряв смелость.

– Да было безопасно, а теперь, после того, как рыбак пропал, как-то заопасались. Слышали, поди?

– Нет, откуда? – прикинулись валенками подруги. – Расскажи!

– По дороге расскажу! Да это я так, на всякий случай, – успокоила Надя, видя, что гостьи заметно обеспокоились. – Говорю же, оставайтесь!

– Да нет уж, решили – так идемте уже!

Степные комары были злыми и наглыми. Они бесстрашно бросались на путниц, как камикадзе, и гибли под их ударами, не предпринимая ни малейших попыток спастись. Скоро лица, руки и ноги путешественниц покрылись кровавыми разводами и стали напоминать боевую раскраску индейцев. Они горько пожалели, что не послушали Надю и не дождались Васи.

Между тем сама Надя шла спокойно, беспечно помахивая черенком лопаты, как английский денди тростью. Ни одной собаки – ни двуногой, ни четвероногой – им так и не встретилось.

– Они что, тебя совсем не кусают?! – жалобно простонала Зоя.

– Они своих не трогают! – пошутила Надя. – Небось, ваши, артюховские, тоже вас не трогают?

– Еще как трогают! Мила вон круглый год в палатке спит.

– Как так?

Надя долго хохотала. Дорогой она рассказала историю про пропавшего рыбака, уже известную ее гостьям лучше, чем ей самой. Но гостьи жаждали подробностей, деталей, а их Надя не знала – только те, что передавал деревенский бабий телефон. У нее же не было под рукой ни Бурлакова, ни Никиты со Шпигалевым.

– А вот, Надя, не знаешь ли ты, случайно, такого мужика?.. – и Зоя описала Боцмана. – Он, вроде бы, в вашем селе живет.

– Здоровый?.. Матерщинник?.. – задумалась Надя. – Да у нас пол-села таких!

– У него еще друг такой – пониже, но толстый…

– С усиками такими дурацкими! Как у Гитлера.

– И тоже матерщинник!

– Ой, да про мат вы даже и не говорите! Тоже мне, особая примета! У нас младенцы матерятся.

– У нас, честно говоря, тоже, – призналась Зоя. – У этого друга может быть сестра, и они очень похожи.

– Даже не придумаю, кто такой, – опечалилась Надя. – А других примет нет?

– Есть! – вспомнили подруги самое главное. – У этого Боцмана… то есть, у здорового… походка смешная. Ходит враскачку, как по палубе, и руки держит колесом, как будто что-то носит подмышками.

– А-а-а! – осенило Надю. – Так это Генка Звягинцев! Крокодил Гена. Он недавно в село вернулся, а то все по белу свету мотался. Только он не плавал, а все больше на суше, по разным экспедициям. Говорит, «я гоняюсь за туманом»! Только враньё это, жлоб он, за копейку удавится.

– А друг?

– А вот друзей у него здесь и не осталось никого: кто умер, кто уехал, кто за ум взялся, семейно живет. С усиками, говорите?.. Может, это Шурик? Так он в Сарае работает, там же и живет. Уж не знаю, какие они с Генкой друзья, но мы с Васей как-то видели их на остановке, вместе они сидели. А мы внуков домой в город отвозили, не остановились подобрать. А зачем он вам?

– Да он Миле понравился! – заторопилась Люся, и Миле пришлось захлопнуть рот в возмущении. – Мы с ним в прошлый раз возле Сарая встретились!

– Да-а-а? – протянула Надя, глядя с недоверием на Милу, клокочущую от гнева. – Странно… Чему там нравиться?… Лично я бы, извините, конечно, на одном гектаре с ним не присела. Ну да на вкус и цвет, как говорится…

В глазах Нади Милкина репутация опустилась ниже некуда.

– Он нам всем очень… понравился! – Мила в отместку решила уронить репутацию подруг. – Только Люся признаваться не хочет. Чего ты застеснялась-то?

До Нади дошло, что тут кроется какой-то подтекст, но объяснять, какой именно, ей никто не собирался.

– А где он сейчас работает, этот Гена-крокодил?

– К археологам подался.

– К археологам?

– Наверно, золотые горы ему посулили, иначе не пошел бы. Но, говорит, только на этот сезон, не по мне, говорит, работенка. Его наш председатель сельсовета уболтал.

– А кому говорит?

– Да всем. Васе говорил.

– Так он же в степи, на раскопках!

– Не знаю! По-моему, он в селе чаще болтается, чем у археологов вкалывает.

– А Шурик – он кто? Тоже ваш, сельский?

– Шурик вам тоже понравился?

– Ну… да… Зое!

Зоя от возмущения пискнула. Надя глядела на них как на больных.

– Нет, Шурик не наш. Приезжий. Толком не знаю, откуда, недавно появился в Пороховом. Он чеканщик.

– Чеканщик?!

– Ну, в юрте ремесленника сувенирные монеты чеканит на станке. Там, вроде бы, и живет. Ну, вот мы и дошли! В компании, да за разговорами, оно и незаметно. Но где ж это Вася?! Уже пора бы ему и догнать нас!