Не отдавай им меня

— Дверь же закрыта, — игриво, как мне кажется, отвечает ему мама. — Ты что? Совсем не скучал по мне?

— Ну, что за глупости ты говоришь, Рузанночка, — чмокание. — Конечно, скучал. Потому и не устоял. Долго нам еще играть в эти игры? Я, честно говоря, устал от вашей принцессы. Как ее сынки твои терпели вообще? Скучнее человека придумать сложно.

Чувствую, как Арина замирает. Да, это же о ней.

Глажу ее по волосам.

— Немного осталось, Славик, — теперь голос мамы. — Если бы мой муженек-идиот не придумал это дурацкое условие в завещании, то не пришлось бы так долго ждать. Осталось еще три недели. После этого я вступлю в наследство. Ведь ни Камиль, ни, тем более, Арслан не женятся на Арине. Ты же побеспокоишься об этом?

— А чем я по-твоему занимаюсь? — недовольно спрашивает Вячеслав. — Отвлекаю ее как могу. А меня еще и бьют за это.

— Ну, ничего, мой сладкий. Это все компенсируется с лихвой. Вот вступлю в наследство. Продадим эту несчастную долю и уедем с тобой из этой страны.

— А муженек твой?

— Заочно разведемся. Детей же у нас общих нет. Не переживай за это. Три недели, дорогой, три недели.

Опять слышится шуршание, чмокание. Тошнит. Я держусь, чтобы не выйти и не надавать в морду одному и не наговорить гадостей другой.

Думаю, что, находясь здесь, узнаю еще много интересного. И я не ошибаюсь.

— А ты уверена, что никто больше не видел завещания и этого условия? — спрашивает Вячеслав.

— Абсолютно, дорогой. Они все поверил мне на словах. Нотариус будет держать язык за зубами. Ему хорошо заплатили. Главное — время. Они все увидят. Когда будет поздно. Сначала мы получим свое, а потом они узнают, какие они были идиоты.

— Господи, Рузан, ты так говоришь и о собственном сыне, — в голосе Вячеслава не удивление и укор, а насмешка.

— Ну, что поделать, если он оказался таким нехватким. Конечно, не оставлю его. Буду помогать. Ему надо было хватать Арину и тащить в постель. А он благородного из себя строил. Вон, Арслан, сразу понял, как надо действовать. Быстро под себя ее уложил.

Чувствую, как после этих слов Арина как будто сжимается и пытается отстраниться от меня. Но я лишь крепче держу ее. Нет. Это мы должны пережить вместе. Целую ее в макушку. Пытаюсь хоть так успокоить.

— Арслан этот ваш, — раздается голос Вячеслава. — Он больной! Ты не боишься, что она что-нибудь учудит?

— Не успеет, — спокойно отвечает мать. — И вообще, все будет хорошо. Не накручивай ни себя, ни меня. Иди давай к Арине. Воздыхай там перед ней. Пусть девочка поверит, что ты лучше всех остальных. Сегодня, кстати, можешь приобнять ее. За ручку подержать. Пусть привыкает к твоему контакту. А то еще передумает за эти три недели. Все, пошли. Мне тоже к муженьку пора.

Опять чмокание. Звук дверного замка и шаги. Потом тишина.

Только теперь Арина поднимает голову и смотрит на меня.

— Арслан, как же так? Почему? — всхлипывает.

— Ну, тихо-тихо, не надо, — успокаиваю ее я.

— А как же папа? Арслан… я ничего не понимаю… Как так? Это же неправда?

Смотрит на меня с надеждой.

— Пойдем, я отвезу тебя, — говорю я. — Домой.

— Нет, — восклицает она. — Я не хочу домой. Не надо… Прошу… Не могу…

Думаю недолго. Беру ее на руки и несу к машине. Везу к себе.

— Отдохни, — говорю, укладывая на кровать. — У меня дела есть.

— Куда ты? — хватает меня за руку.

— Надо кое-что выяснить. Не переживай. Просто отдохни. Я скоро вернусь и мы решим, что делать дальше.

Целую ее в лоб и накрываю одеялом.

У меня и правда есть вопросы, которые надо решить. Сейчас. Без промедления.

49. Арслан

Наверное, я должен сейчас остаться с ней. С Ариной. Ей особенно тяжело. Уверен, тяжелее, чем мне. Но, пока не разберусь, я не успокоюсь.

Мне порядком осточертели эти загадки. Я думал, что все уже знаю. Но нет. Каждый раз мне открывается что-то новое. И теперь я намерен узнать все до конца.

Для начала еду к нотариусу. Этот старых жук ловко обвел меня вокруг пальца, рассказав лишь ту часть завещания, которая выгодна Рузанне. Но есть еще что-то, что заставляет ее действовать так. Почему она думает, что доля в компании достанется ей?

— Арслан? — Эдуард Михайлович удивленно поднимает на меня взгляд от бумаг, когда я вхожу к нему в кабинет. — Что-то случилось?

Я молча подхожу к нему и хватаю за грудки. Приподнимаю так, что его ноги отрываются от пола.

— Что происходит? Арслан? — восклицает он, а я легко читаю испуг в его глазах.

Такие понимают только так. Только страх может заставить их делать то, что нужно мне.

— Где завещание? — рычу я и встряхиваю его для острастки. — Быстро! Я не в том настроении, чтобы вести долгие разговоры.

— Я не понимаю, Арслан, — пытается увильнуть он от прямого ответа.

Тогда я со всей силы пинаю его кресло на колесиках. Так, что оно летит прямиком в стеклянный шкаф и тишину в кабинете прорезает звук бьющегося стекла.

В глазах нотариуса появляется ужас. Он, часто моргая, оглядывается на шкаф. Потом опять смотрит на меня. Но молчит.

Тогда я волоку его к шкафу и просовываю голову в дыру. Теперь над его головой повисает кусок стекла, который еле держится.