Не отдавай им меня

— Арслан, что ты делаешь? — чуть не плачет он. — Пощади! Арслан! Тебя же посадят!

— Плевать, — отвечаю почти спокойно. — Но и ты, гнида, сдохнешь. Одним мудаком станет меньше. Не зря сяду. Ну?

Замахиваюсь над куском стекла. Одно легкое движение и он рухнет вниз на башку этого гондома.

— Погоди! — просит он. — Я дам! Все дам! Стой!

Резко дергаю его на себя и это спасает ему жизнь. Потому что в ту же секунду стекло падает на пол, врезаясь в ковролин.

В глазах нотариуса уже не испуг, а ужас. Наконец, до него дошло, что я не шучу. Игры в прятки закончились.

За грудки поднимаю его с пола и он дрожащими руками достает платок и вытирает пот со лба.

— Я жду, — говорю строго.

— Сейчас-сейчас.

Отпускаю его и он идет к сейфу. Набирает код и достает папку с документами.

— Ты должен понять меня, Арслан, — лепечет, заикаясь. — Твоя мать.

— Хватит. Мне не интересно.

Хватаю из его рук папку, открываю и достаю завещание.

Быстро пробегаюсь глазами. Еще раз, но уже медленнее.

Это воля моего отца. Вернее, человека, ставшего им. Своего настоящего отца я так и не увидел.

Исходя из условий завещания, доля в компании перейдет полностью Камилю или мне. Вернее, тому, кто жениться на Арине.

Но оказывается, для этого установлен срок. Мы же не можем всю жизнь добиваться ее. И этот срок истекает через три недели. Все, как говорила Рузанна Славе.

Рузанна.

У меня почему-то больше не поворачивается язык назвать ее мамой.

Потому что следующим условием завещания значится, что, если ни я, ни Камиль не женимся на Арине в установленный срок, то доля полностью переходит Рузанне.

Складывается ощущение, что отец знал про возможный брак Рузанны и Бориса. Ну, или догадывался.

Ведь получается, что в любом случае компания останется в одной семье.

Стою, задумавшись. В полной тишине. Нотариус опасается даже громко вздохнуть.

— Это все? Или есть еще что-то, что я не знаю, но должен знать? — делаю шаг к нему и он чуть ли не отпрыгивает от меня назад.

— Все, Арслан, клянусь! Все! — в его голосе я легко читаю испуг.

— Если хоть кто-нибудь узнает, что я был здесь, — рычу на него. — Хоть один намек. Хоть слово. Я вернусь и доделаю то, что не сделал сегодня. Ты понял?!

Он, задыхаясь, кивает. Быстро-быстро. Хватается на сердце.

Бросаю на пол завещание и ухожу.

Теперь многое становится понятно. Но не все. Еще остались вопросы.

Мне не дает покоя мысль, что, если я не родной ребенок, почему в завещании у меня равные права с Камилем. Я уже не верю в доброту и порядочность ни Рузанны, ни Давида. Я чувствую подвох.

Значит, есть еще что-то, что скрывается за всем этим. И кто-то это точно знает. Не нотариус. Этот рассказал все, что знал.

Рузанна? Наверняка. Но она не расскажет мне. Да, я и не хочу пока, чтобы она знала, что мне все известно.

Мне надо подумать, что делать дальше.

Волнуюсь ли я только за то, что игра за наследство ведется нечестно? Нет. Я ждал этого с тех пор, как узнал, что не родной ребенок.

Но ведь есть что-то еще. Есть. Я уверен. Я чувствую.

После нотариуса заезжаю в офис. Там надо решить кое-какие дела. Это все занимает пару часов. Теперь я могу ехать и домой.

Уже у лифта слышу знакомый голос:

— Арслан, — оборачиваюсь. Рузанна. — Ты не видел Арину?

— Что-то случилось? — спрашиваю я, делая вид, что ничего не знаю.

Рузанна подходит ко мне и я даже позволяю ей поцеловать меня в щеку.

— Ее нигде нет. Опять пропала. А ты уже вернулся? А Камиль? Как съездили?

— Устал, мам. Домой хочу. Камиль еще там остался. Дня через два приедет.

— Ну, хорошо, езжай домой, конечно. Борис переживает. Ох уж, эта Арина. Все время чудит.

Рузанна испытующе смотрит на меня. Сомневается.

— Найдется, — беспечно говорю я. — Я поеду. Голова совсем не работает.

Как раз приходит лифт.

Домой я приезжаю поздно. На улице уже темно. Но, как ни странно, в окнах не горит свет. Неужели, Арина ушла? Куда? Если ее не могут найти?

Захлопнув дверь, бегу вверх по лестнице. В комнату, где я оставил Арину на кровати.

Открываю дверь. В комнате полумрак. Лишь слабые блики луны падают на пол и на кровать. Она пуста. Арины на ней нет.

Неужели, сбежала? Почему? А главное — куда?

Достаю телефон, чтобы хоть что-то сделать для ее поисков, но в ту же секунду слышу слабый всхлип из угла.

Свечу туда телефоном. Арина закрывается руками и я выключаю подсветку.

Иду к ней.

Арина сидит на полу, прислонившись спиной к стене и положив лицо на колени.

Сажусь на корточки рядом с ней. Убираю волосы с лица.

Арина плачет.

— Арслан, — говорит тихо-тихо, — почему? Почему все так? Я не могу больше…

— Ну, тихо, малышка, тихо, — сажусь сбоку от нее, тоже прислонившись к стене. Обнимаю за плечи. Прижимаю к себе. — Все наладится.

— Нет, Арслан, — вырывается из моих объятий. — Ничего не наладится. Все уже случилось. Как дальше жить? Как?!

Пронзительно смотрит мне в глаза. А я не знаю, что ответить ей. Не знаю. Меня самого раздирают вопросы, на которые нет ответа.

— Тихо, — повторяю я.

Приподнимаю ее и сажаю себе на ноги. Голову прижимаю к своей груди.

— Не плачь.

Не знаю, почему веду себя так. Я никогда раньше ничего подобного не испытывал.

Все девки одинаковые. И Арина такая же.