(не) отец моего малыша

Я в этом абсолютно уверен.

Если ошибаюсь — быть мне нищим неудачником до самой смерти.

* * *

Что?

Неужели правда?

Каак? Ну как это млять возможно?!

— Демидову сюда! Срочно!!! — заорал в динамик телефона, так громко, что стёкла на окнах задребезжали.

Я не верил своим глазам. Я смотрел на ребенка и видел свою копию. Детскую. Волосы, такой же длины, такая же прическа. Идентичный цвет. Глаза один в один. Если взять мое детское фото и поставить его рядом с малым — ощущение такое, словно я вернулся в прошлое. Словно меня, когда я был ребенком, клонировали.

Вот я влип. Вот попал! Это ж надо такое. Что я наделал? Что я, бл*ть утырок недоделанный наделал? Он ведь мой. Мой, мой, моооой! Только слепой не понял бы этот ошеломительный факт. А Демидова? Боже. Я ей не верил. Я её с грязью мешал. Четыре года. Господи. Какой кошмар. Я не человек. Сейчас мне настолько херово, что хочется лупить себя по лицу, пальцы в кровь ломать, с разбегу биться головой об стены.

Лиля, бледная, как смерть, испуганная до одышки, она ворвалась ко мне в кабинет и начала отрицать наше родство, общаясь со мной на «вы». Естественно, будет отрицать, после того, как я с ней обошёлся — не лучше, чем с беспризорной, назойливой псиной.

Она так и не позволила мне сделать тест на отцовство. Убежала, громко хлопнув дверью. И ладно. Я сам его сделаю. Пока мне на всё насрать. Я в полном шоке. Когда они исчезли за дверью, я приглушил стресс двумя рюмками коньяка. Хохотал и рыдал одновременно от собственной тупости.

Это ж надо было так лохануться. Столько лет прошло. Ну, Большаков, ну ты конченный лох, который достоин получить всемирную премию: «Самый лучший кретин года».

Как странно, но этот мальчик, он больше меня не боялся. Он сидел у меня на коленях и с любопытством рассматривал моё лицо. Мне кажется, он тоже понял, кто я на самом деле такой, несмотря на то, что Демидова рассказала пацану занимательную байку, о том, что его папочку раздавила мусоровозка.

Ха, Цветочек! Очень смешно. Ты, детка, само остроумие.

Её дерзость меня выбесила. Ведь меня тоже можно понять. Я не знал. Врачи ведь… сказали. В любом случае, теперь я хочу заново обследоваться и немедленно сделать этот проклятый тест ДНК.

Она не позволила. Я её прекрасно понимаю. Но я не успокоюсь, пока не стану нормально дышать, пока не выясню правду. Если она против — сделаю это через силу.

Не прошло и часа, как я, подняв на уши своих людей, распорядился выяснить о Демидовой всё. Вплоть до того, сколько она раз в день, во время работы в компании, отлучается по нужде.

Ночь не спал. Пил и курил до чёртиков. А на следующий день, я наведался в сад, в котором числился Дениска, и забрал малыша в клинику, для сдачи материала. Наёмники доложили, что видели, как утром Демидова отвела сына в сад, поэтому я не стал медлить. Как ни странно, малой меня узнал. Ещё вчера, я успел шепнуть крохе на ухо, мол я — твой папа. А твоя мама просто ошиблась историей.

Демидова будет в ярости, иначе никак. Скажу, своим охранникам, чтобы немедленно забрали Лилию из дома и отвезли ко мне в пентхаус. Но что-то пошло не так. Тупоголовые бездари её потеряли. А когда нашли, на неё было страшно смотреть. Чёрт. И снова обстоятельства сложились не в лучшую сторону. Получилось так, что я практически довёл девушку до инфаркта. Не хотел. Сам пребывал в длительном аффекте. Ничего перед собой не видел, ни о чем, кроме сына, не думал. А потом, мне позвонили. И я, лишился чувств. Да, свалился мертвым мешком прямо на выходе из платной клиники, где мы с мальчиком сдали тот чёртов тест. Голова резко закружилась, взорвалась страшной болью, как будто её нашпиговали гвоздями и порохом. А очнулся уже в больнице, с иголкой в вене. В той самой, куда забрали Лили после обморока и нервного истощения.

Почему, спрашивается, я потерял сознание как трусливая баба?

Потому что мне сообщили, что Лиля беременна. Диагноз — угроза выкидыша.

* * *