(не) отец моего малыша

Если бы не литры успокоительных, что вливали в меня несколько часов подряд через капельницу, я бы наверно сдох от череды бесконечных стрессов. Сначала, увидев слабенькую Лилию, лежащую в соседней палате, я, как обычно, вспылил. Не смог пока ещё принять тот факт, что с моей хронической проблемой, в отношении бесплодия, покончено. Раз и навсегда. Наговорил ей глупостей, но потом извинился. В любом случае, я ждал результатов теста. Если они окажутся положительными… тогда я, стоя на коленях, признаю себя всемирно заслуженным уродом и сделаю всё возможное и невозможное, чтобы Цветочек меня простила. Честно, будь я на её месте, я бы не простил. Но у этой малышки невероятно доброе сердце. Стыдно признаться, но я пользовался её добротой, её светлой душой, как чёрт питался этой сладкой, незамаранной ничем плохим энергетикой. Это меня и привлекало в крошке. Я питался её нежной аурой. Как окаянный. Именно поэтому мне всегда было охренительно мало моей светлой девочки. Поэтому я её и бросил, три года назад. Потому что думал, что выпью до дна. Испорчу, уничтожу, разгрызу на кусочки. И у меня в башке вертелись тысячи причин превратить в ничто наши отношения. Две из них — это: её предательство и желание надо мной поглумиться, завладев моими деньгами, соврав, что Дениска — мой ребёнок (как я тогда думал) и то, что я начинаю влюбляться в крошку, что противоречит моим принципам, моей гордыне. Ибо жил, придерживаясь некого личного кредо: «Кто в тебя плюнет хоть раз, сам же в этой слюне и утонет». Большаковы себя не на помойке растили.



Но, бл*ть, как же я ошибся в отношении Лилии. А ведь внутренний голос кричал: «Она не такая! Не делай ей больно!». Но я забил. После горького опыта прошлого уже ни во что не верил. Особенно, когда вспоминал третью жену. Меня аж корёжило всего, а из рта сочилась пена. Так вот и жил. Абсолютной ненавистью ко всем женщинам. Но узнав сумасшедшую истину, понял, насколько сильно облажался. В пору было бы услышать внутренний голос ангела и не швырять всех баб под одну гребёнку. Нет. Нет мне прощения. Я полное ничтожество. Надменная, эгоистичная, всевластная мразь. Я в этом убедился. И больше не стал считать себя крутым, всемогущим богом. В день, когда получил результаты теста на отцовство, я похоронил своё величье под грязным плинтусом, в крысином дерьме.

Передо мной лежали две бумажки, заверенные печатями. Мои глаза стали вдруг не моими.

Мать твою! Как такое возможно?!

Не. Может. Быть.

Денис мой сын. Это подтвердилось в 99,9 %.

Первый документ — тест на отцовство. Второй — заключение о том, что да, я здоров. И каким именно образом исцелился, никто не мог найти этому феномену логическое объяснение.

Скорей всего, дело и правда в той моче, что я жрал в Тибете. А может, в женщине? Той самой, что была послана мне судьбой? Проблема не в бракованном члене, а в дурной голове. Что запретила организму дать добро на потомство от того, кого на самом деле искренне не любишь. Подсознательно не принимаешь как свою вторую половинку, как хранительницу домашнего очага. А женишься просто потому, что надо. Что так положено по статусу, что время тикает, а наследников для крупной империи всё нет и нет.

Я их сожрал. Порвал на куски проклятые бумажки и затолкал себе в глотку.

Жрал, рыдал, бил себя кулаком по груди. Выл, словно трусливая скотина, повторяя одно и тоже, одно и тоже:

Кретин! Кретин! Кретин! Кретиииин!

Ты столько зла ей причинил. Ты убил её морально.

Ты конченый, конченый идиот! Мразь. Нелюдь. Чудовище.

Нет тебе прощения. Только вечный огонь. В кошмарном аду.

Тот секс на курорте. Много боли. Очень много для девушки у которой я был первым мужчиной. Боль от слов, когда я ранил её снова и снова на работе, когда она пыталась доказать, что Дениска — мой. И, наконец, полный игнор во время беременности, во время первых лет жизни малыша. Уже молчу про тот день, когда кроху украли.

Бляяяяя ***ть!

Я чудовище.

Я действительно самое жуткое и конченное чудовище на всём белом свете.

* * *

Я не надеюсь, что она меня простит. Это нереально. Я просто хочу загладить свою вину. Я дам ей все, что могу дать. Деньги, недвижимость, беззаботную от финансов жизнь. Ей и нашим детям. Если она меня не простит, я просто уйду. Приму её волю и исчезну, оставшись ни с чем. Я завещаю ей все своё состояние, все свои счета в банке. А сам, просто уйду. Не знаю куда. Не знаю, что буду делать. Жить вообще больше не хочется после всего того, через что я прошел и через что заставил пройти её.

Я попытался поговорить с Лилией, когда её выписали, и я отвёз малышку к себе домой. Но она не приняла моих извинений, сказала, будет лучше если мы навсегда расстанемся. Конечно, она права. Что ж, если я хочу сделать её по-настоящему счастливой — я её просто отпущу. Не буду надоедать скандалами. Но, как бы то ни было… я буду всегда рядом. В тени. Я буду наблюдать за ними. Оберегать. Но так, чтобы они не знали. Да. Это правильно. Пусть будет так.

Я напился до чёртиков и отключился, прямо на полу, как собака, на коврике у входной двери, о который вытирают ноги. Что ж, там мне и место.