(не) отец моего малыша

Все. Я морально опустошён. Я сломался. Я понял, что я — хуже дерьма.

Поэтому, я решил просто уйти. Оставить всё и всех, и уйти. Оставить Лили все свои деньги, жильё, компанию, в конце концов, пусть она станет новым владельцем и у нее это прекрасно получится. Я верю в свою крошку. Она умница. Не сломалась. Как бы я её не ломал. Добилась невероятных высот, в отличии от меня, зазнавшегося, ленивого у*бка, что полжизни то и делал, что развлекался, транжирил деньги отца, купался в славе и богатстве, задницу лишний раз не оторвал от трона, чтобы попытаться добиться что-то самому.

А Лили молодец. Такие сильные женщины заслуживают бесконечного уважения. Поэтому я уверен, что она будет управлять моей компанией намного лучше меня. А после, ей будут управлять наши дети.

Ну а я… я начну жизнь с нуля. В какой-нибудь сельской глуши. Буду расплачиваться за ошибки прошлого. Ради тебя, Лилия. В наказание за то, что обидел и разорвал твою чистую, светлую душу на куски.

* * *

Глухая ночь. Ни души в округе. Могильную тишину нарушает бешеный рык урчащего на максимум двигателя. Я гнал по безлюдным улицам, быть может, в последний раз. С рассветом решил бросить тачку на вокзале, купить билет в какую-нибудь глушь и исчезнуть навсегда. Как Большаков. Кирилл Большаков — успешный бизнесмен, завидный холостяк и любимец всех сливок общества. Исчезнуть как он. И остаться никем.

Закидывался виски, выкручивая руль то вправо, то влево на крутых, резких поворотах. И рыдал. Потому что перед глазами видел её лицо. В слезах. Полное боли. Бледное, истощенное. С огромными синяками под глазами. В момент, когда брал её в первый раз. А она хныкала, сопротивлялась, истошно кричала. Этот крик до сих пор резал мой слух. Словно она сидела рядом. И кричала, кричала, кричала. Когда я рвал её плоть изнутри, калечил её нежное сердце глубокими, вечными шрамами, пил её чистое, светлое дыхание, уничтожал её морально.

Потом видел лицо Лилии, когда она прибежала ко мне просить помощи. А я… У меня на у меня был один лишь секс. И плевать на проблемы девушки. Плевать на то, что те твари, притворившиеся божьими одуванчиками, едва не убили нашего ребенка, списав малыша на органы.



Жму на педаль газа до упора. Ещё один глоток крепкого виски. Ещё один всхлип и мысленный вой в пустоту. Бл*ть. Как же мне херово.

Опасный, обрывистый поворот. Но я его не замечаю. Слишком поздно.

Удар!

Сильный. Очень сильный. В ушах свист. Голова кругом. Мир проваливается в страшную бездну и мышцы охватывает адская боль… Иглами пронзившая каждый нерв в теле.

Холод.

Сумасшедший, кошмарный холод.

А потом конец.

Становится трудно дышать.

Вода.

Откуда тут взялась вода?! Она засасывает меня в воронку смерти. Я понимаю, что я беспомощный кретин, что ремень безопасности заело, а вода практически полностью затопила собой кабину автомобиля.

Я тону.

Я иду ко дну.

Возможно, это к лучшему.

Лилия. Мой Цветочек.

Как же сильно я тебя люблю.

Прости. За всё.

Знаю, это невозможно.

Хотя бы выполнил мою последнюю просьбу.

Просто будь счастлива.

И забудь ту боль.

Что я тебе причинил.

Навсегда.

А я искуплю свои грехи.

В аду. Обещаю.

ЭПИЛОГ

Я резко подскочила на кровати. Схватилась за сердце. Прерывисто задышала, чувствуя, как по щекам несутся реки слез.

Нет. Не может быть. Кирилл!

Спотыкаясь на каждом шагу, опрометью помчалась в комнату к мужчине.

Мне казалось, что моё сердце, оно… вот-вот и оно разорвётся в груди.

Ведь этот сон, он был таким реальным. Как будто я сама там была. Рядом, в кабине идущей ко дну машине. Почувствовала очень сильный удар, кошмарную боль во всем теле и то, как становится трудно дышать. Как чёрные воды холодной реки заполняют собой всё пространство. Как они режут собой мой рот, душат горло, рвут на части судорожно сжимающиеся лёгкие.

Распахнула дверь. Он стоял в одних спортивных штанах напротив окна. Ссутулившись. Молча. Смотрел в одну точку.

Слава богу!

Я словно умерла. И воскресла вновь. Когда увидела его живого. Целого и невредимого. Именно в этот момент, я поняла, насколько сильно люблю Большакова. Несмотря ни на что. А после того, когда он раскаялся, когда упал на колени, осознав вину, полюбила ещё сильней.

Теряя голову, поддавшись истерике, я бросилась в его объятия. Вцепилась мёртвой хваткой в упругие бёдра и повисла на нём, как будто он собирался прыгнуть в окно. Что-то шептала, глотая слова, вместе со слезами, и бредила тем кошмарным сном. Дышала им. Его запахом. Его телом. Его энергией.

— Это сон… сон, сон, сон. Не уходи. Не уезжай. Я погорячилась.

Кирилл не ожидал моего резкого вторжения. Он очень удивился. Подхватив меня за талию, рывком прижал к себе. Носом зарылся в волосы, тяжело выдохнул:

— Что такое маленькая? Почему ты плачешь?

Слезы пальцами ловит, к себе крепче прижимает.

Его прикосновения одновременно обжигают и успокаивают.

Нет. Не могу без него. Дура такая! Но, правда, не могу.

Сколько уже пыталась — бесполезно.

— Сон. Мне п-приснился дурной сон. С тобой всё х-хорошо?