Не. Отпускай меня

Лука отложил ноутбук. Когда я протянула ему пиво, соприкоснулись кончики наших пальцев. Мимолетное прикосновение, но я отчетливо ощутила его. Его пальцы были холодными, и мне инстинктивно захотелось взять его руки, чтобы согреть своими, как я это сделала в Бринзоне, когда он замерз, вешая с отцом гирлянды. Вместо этого я села на другом конце дивана, хотя надо было сесть в кресло: не должно казаться, будто я хочу держаться на расстоянии, даже если так и есть.

Я пригубила пива и с трудом проглотила эту горечь. Я не любила пиво, но была благодарна бутылке, на которой беспокойно теребила этикетку, пока не порвалась бумага и не оставила на стекле следы клея. Я сдирала ногтями клей, чтобы удержать себя от желания посмотреть на Луку, однако, в конце концов, я больше не могла это выдержать и подняла взгляд.

Вид Луки отражал мои эмоции. Указательным пальцем он очень легко водил по горлышку бутылки, отчего получался слабый свистящий звук. Я завороженно смотрела на круговые движения, и во мне росла нелепая мысль, что я хотела бы быть этой бутылкой.

При воспоминании о прикосновении его пальцев к моей коже тело начало покалывать. Никто — никакой другой мужчина и тем более Алан — не прикасался ко мне так до него, и мне недоставало этого вида близости. До появления в моей жизни Луки я не подозревала, что упустила, но теперь, когда знала это чувство, мне не хватало его, как наркоману следующей дозы.

Лука прекратил свое движение. Он убрал палец с горлышка бутылки и поднес ее к губам.

Я наблюдала, как он приложил рот к горлышку и… Окей, теперь я действительно сошла с ума. Это не могло так продолжаться.

Я откашлялась в тишине, и Лука посмотрел на меня.

— Что… что ты читаешь?

Он свел брови и не сразу ответил мне, как будто ему сначала надо было подумать, не таится ли за моим вопросом более глубокий смысл.

— «Весь невидимый нам свет» Энтони Дорра.

Я никогда не слышала об этой книге. Раньше, до того как открыла для себя украшения, я читала больше. Я искала убежище в незнакомых мирах, но мне никогда не удавалось полностью забыть реальность. И каждый раз, когда персонаж испытывал удар судьбы, я вспоминала собственную жизнь. Когда я начала мастерить цепочки и браслеты, у меня осталось мало времени для чтения. Надо бы использовать сертификат, который я хотела подарить Луке на Рождество, и купить себе несколько аудиокниг. Я могла бы их слушать, работая над заказами.

— И как она?

— Еще не знаю. — Он пожал плечами, но его голос звучал немного живее. — Я только начал и дошел до тридцатой страницы, когда Апрель меня прервала. Кажется, неплохо, но я критичен к превозносимым авторам, особенно если они получили Пулитцеровскую премию. До сих пор я считал ужасными все книги, награжденные этой премией.

Я наморщила лоб:

— Сколько книг, которые получили Пулитцеровскую премию, ты уже прочел?

— Все.

— Но почему, если ты всегда находишь их ужасными?

Лука снова пожал плечами:

— Я просто хочу иметь возможность участвовать в разговоре. Кроме того, я смотрю на это как на вызов. Когда-нибудь должны дать Пулитцеровскую премию за книгу, которая мне понравится.

Я не поняла его логику — зачем проводить время с чем-то, что, скорее всего, не доставит никакого удовольствия, — но если Луке нравилось читать плохие книги, пусть читает.

— Тогда я буду держать кулачки за то, чтобы эта книга оказалась стоящей.

— Посмотрим.

Я кивнула, и разговор был закончен. Мы разговаривали друг с другом, как два соседа, обсуждающих погоду, а не как люди, которые, несмотря на многочисленные неприятности, сблизились. Я не ждала, что Лука изольет мне душу, и, конечно, не предполагала делиться с ним своей печалью, но я хотела знать, что происходит в его жизни, в порядке ли он. И прежде всего одна вещь не отпускала меня…

— Как поживает Грейс? — спросила я, пока меня не покинула смелость, и быстро выпила большой глоток пива. На самом деле я не хотела знать ответ, ведь, пока я не видела Грейс и ничего о ней не слышала, я могла делать вид, что ее не было. Но, если я хотела приблизиться к Луке, другого выхода не оставалось.

— Не знаю.

Я заморгала, сбитая с толку:

— Что это значит?

— Это значит, что не знаю. — Лука бросил на меня мимолетный взгляд, прежде чем снова уставился на свою бутылку. — Отношения между нами закончились.

Невозможно было понять, что вызвало во мне его признание. Радость? Облегчение? Сочувствие? Удивление? Я полагала, что отношения между Лукой и Грейс были чем-то серьезным: все-таки он привел ее с собой на новогодний вечер и беседовал с ней, чего не делал с партнершами на одну ночь. Однако ситуация в тот вечер обострилась, и Грейс под конец чувствовала себя заметно плохо. Не лучшая основа для новых отношений, и в этом была моя вина. Я не должна была столько пить. Оглядываясь назад, я стыдилась того, что позволила себе распуститься. Как бы ужасно я себя ни чувствовала, видя Луку с Грейс, я не должна была вмешиваться.

— Прости, что это произошло между вами из-за меня.

Лука какое-то время молчал. Потом пожал плечами:

— Все в порядке. Как есть, так есть.