Не отпускай меня никогда

– Да, спасибо. Хоть проснусь перед работой.

Не успел Билли дойти до кухни, чтобы поставить чайник, как из спальни вышел кот, решительно прошествовал к Фелипе и принялся обнюхивать его джинсы.

– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, – сказал Билли. – Кот мистер Лафферти собственной персоной.

Фелипе вскинулся, не поверив своим ушам.

– Шутите? Она назвала кота мистер Лафферти?!

– Я бы не стал шутить над такими вещами.

– С ума сойти. Никуда от него не денешься.

– По крайней мере, этому мистеру Лафферти вы пришлись по душе, – отметил Билли, когда кот запрыгнул Фелипе на колени.

– Да. Хорошо, что среди животных не бывает расистов.

Билли отправился на кухню.

Пока он отмерял молотый кофе в фильтр, Фелипе подошел поближе и прислонился к дверному косяку, наблюдая за приготовлениями. Кот мистер Лафферти курсировал между ними, терся об ноги – сначала у Фелипе, потом у Билли, – мурлыкал и выгибал спину.

– Смотрю, он и вправду у вас прижился. – Фелипе кивнул на фарфоровую чашку с водой и блюдце с кошачьим кормом, которые стояли на разложенной на полу салфетке. – Отличный фарфор, – добавил он.

– Еда – насущная необходимость. Мы же не варвары.

– Знаете, у меня раньше была соседка, – сказал Фелипе. – Давно, я тогда жил не здесь. Она держала огромного пса, кажется, добермана, и постоянно убеждала меня, что он расист. Чушь несусветная, конечно. Один раз она рассказала мне, как шла с собакой по улице, и навстречу им попался здоровенный чернокожий лосяра…

– Лосяра?

– Именно! Лосяра! Заявила, что ее пес сразу зарычал на этого парня. Короче говоря, этой женщине не хватило мозгов, чтобы понять одну простую вещь: собака не доверяла чернокожим, потому что чувствовала ненависть хозяйки.

– Н-да. Что тут скажешь?

– Я тогда решил подшутить над ней. «Настоящий лось? – спрашиваю. – Прямо посреди Лос-Анджелеса?» А она мне: «Нет, не лось, человек. Здоровенный». А я говорю: «Вы же сказали, что встретили лося. Лось – это животное». Она так и не поняла, к чему я веду. Наверное, подумала, что я в словах запутался. Зато наш разговор слышала другая соседка – и смеялась до слез.

– Нет, я, конечно, тоже не прочь от души посмеяться над людской глупостью, – сказал Билли, – но история у вас получилась грустная.

– Согласен, – откликнулся Фелипе; подхватил мистера Лафферти на руки и ласково почесал за ушком. – Иногда только и остается, что смеяться. Других вариантов нет.

Отведя взгляд от Фелипе и старательно разглядывая кофеварку, Билли произнес:

– Знаете, мне от него тоже досталось. Он приходил сюда. Незадолго до того, как я начал присматривать за Грейс.

– Лафферти?

– Лафферти.

– И что ему было нужно?

– Выяснял, гей я или не гей, – ответил Билли, по-прежнему следя за кофеваркой с самым пристальным вниманием. – Заявил, что «среди гомосексуалистов часто встречаются растлители малолетних», и поэтому вопрос вполне правомерный.

Он украдкой покосился на Фелипе, однако тот картинно закатывал глаза к потолку и потому не заметил его взгляда.

– У этого деда на уме было сплошное растление малолетних! Только о нем и твердил! Интересно, отчего так?

– Теперь мы об этом никогда не узнаем.

– И слава богу. Даже думать не хочу о том, что творилось у него в голове.

– Как будто понятие сексуальности можно применить к такому как я. – Билли, сам не зная почему, вернулся к предыдущей теме. – Посмотрите на меня. Какая тут сексуальность? Здесь никого нет. Я один в ободранной комнатенке, и мать, которая каждый месяц переводит мне деньги, но их едва хватает на пропитание.

– По крайней мере, она ухитряется наскрести хоть чуть-чуть.

Билли рассмеялся.

– Мои родители купаются в роскоши. Богаты до неприличия, дальше некуда.

– Гхм.

Повисла тишина, невыносимо долгая. Билли не пытался ее заполнить.

– Выходит…

– Хотите, угадаю ваш вопрос? Если я из богатой семьи, то почему живу в такой халупе?

– Не мое дело, но… Да, об этом я и подумал.

– Просто они считают, что, умирая от голода, я получу прекрасную мотивацию для новой жизни и новых достижений.

– Не хотят заниматься попустительством, – сказал Фелипе.

Секунду они смотрели друг на друга, потом расхохотались.

– Эффективная стратегия, неправда ли? – заметил Билли и отвесил шутовской поклон, демонстрируя потрепанную красную пижаму.

– Кажется, у меня есть новость, – сказал Фелипе.

Он сидел в кресле, держа кота на коленях. В одной руке у Фелипе была чашка с кофе, а другой он почесывал кошачий живот; Кот мистер Лафферти вольготно раскинулся на спине и громко мурлыкал.

– Плохая?

– Обычная новость. Кота придется назвать по-другому. Потому что это не мистер, а мисс Лафферти.

– Кошка?

– Кошка.

– Грейс будет…

К своему стыду, договорить Билли не смог. К горлу подступили слезы.

Долгое молчание.

Потом Фелипе сказал:

– Понимаю. Я тоже по ней соскучился.

– Очевидно, я должен хотеть, чтобы ее мама избавилась от зависимости. Ради Грейс. Но что насчет нас? Вдруг мама запретит Грейс с нами видеться? Насовсем?

– Не знаю. Все очень запутано. – Пауза. – Время покажет. – Фелипе взглянул на часы. – Пора на работу. Спасибо за кофе. – Он допил остатки одним глотком, спустил кошку на пол и направился к двери.