Не отрекайся от меня (СИ)

- Мне двадцать пять, и я решаю сам, с кем мне общаться. Вик, можно я коснусь тебя? - не дожидаясь разрешения, я протянул руку к его лицу, но он перехватил ее и прижал к здоровой щеке, с горечью прошептав, что "лучше не надо".

Так мы и стояли некоторое время. Моя ладонь на его щеке, а он закрыл глаза и не двигался. Вокруг было тепло и тихо, ничто не нарушало этот момент истины, и мое сердце впервые плавилось от нежности к другому человеку. Я слышал его дыхание, ощущал знакомый запах и чувствовал себя счастливым. Сейчас со мной был человек, который радовался мне и хотел видеть. Неважно, что им двигало, пусть и обычное желание альфы к омеге, сейчас мне это было все равно. Устав от одиночества, так важно ощущать рядом с собой тепло другого человека, знать, что сегодня и завтра он будет с тобой. Просто сидеть за одним столом, варить ему кофе, о чем-то говорить, касаться руки, - все эти мелочи порой так много значат!

Хотелось расспросить его о том, что с ним случилось, ведь он был очень симпатичным парнем, пока не получил свое увечье. Но это все потом, когда мы( может быть!) станем друг другу ближе и сможем больше доверять. Пока достаточно и этого, - вот так стоять и чувствовать, что он со мной.

- Пойдем куда-нибудь поужинаем, Вик, - не отрывая от его лица руки, тихо сказал я. - Мы ведь с работы оба.

- Пойдем. Потом к тебе? Ты пустишь меня, Кэйси?..

- Вот противный! Мог бы и не спрашивать...

Глава 6

Виктор Роу

...к лицу безжалостно и неумолимо приближалось пламя. Я чувствовал его жгучее прикосновение, рыжие языки лизали кожу, волосы потрескивали... Из глотки вырывался протяжный мучительный вопль, а где-то рядом смеялись мои мучители. Пытки огнем им было мало, кто-то пинал меня ногой в живот, добавляя к ужасной боли новые порции физических страданий. Скорей бы пришла смерть и избавила от этой нечеловеческой муки, или хотя бы накрыло сознание спасительным небытием, но ни того, ни другого мне не было даровано, и истязания продолжались, бросая избитое тело в пучину ада...

- Жги ему морду, Патрик, чтобы стал уродом и больше не смел приближаться ни к одному приличному омеге! - дьявольский смех босса терзал сильнее пламени. - Забыл свое место, подзаборная тварь, осмелился поднять кверху поганые зенки! Кастрировать мерзавца! Я лично отрежу ему все, что болтается между ног! Подайте мне нож, быстро! Как смел коснуться моего сына, вонючий нищеброд?! Забыл, кто вытащил тебя из дерьма и дал возможность жить прилично? Нож мне, я долго ждать буду, скоты?

- Босс, посмотрите влево, - испуганно пробормотал Патрик, убирая от моего лица факел, - ваш сын...

Превозмогая боль и чуть не выворачивая на сто восемьдесят шею, я тоже сумел посмотреть в ту сторону. У двери стоял Лой, мой любимый, - единственный сын босса, с которым мы бросились в пропасть запретной любви, невзирая на строгие рамки дозволенного, и были пойманы на месте преступления накануне ночью. С тех пор моя жизнь превратилась в кошмар, где не существовало ничего, кроме телесных страданий. Избитый, окровавленный, я долго валялся связанный в холодном сарае, и вот теперь меня выволокли перед лицо взбешенного босса для окончательной и мучительной смертельной расправы.