Не плачь, девчонка (СИ)

- Кто этот мужик, Эль? – цедит он сквозь зубы, больно удерживая за плечо.

- Какой… Тоби! Ты с ума сошёл?

И тут он просто бьёт меня по лицу ладонью, отчего голова ударяется об перила крыльца. Щека горит, а я не могу поверить, что это мой муж.

- Видеть тебя не хочу, – выплевывает он и уходит в дом.

Я всхлипнула и проснулась. Опять! Щека продолжала гореть, словно и правда Тоби дал пощёчину.

- Данко! – позвала я, не понимая уже, привиделось мне это или нет.

Домовёнок сразу появился на ступеньках.

- Да, хозяйка. Я тут.

- Данко, Тоби не возвращался?

Он огорчённо покачал головой:

- Нет ещё.

Шаги шуршат совсем рядом, и я открываю глаза – опять задремала. Тобиас очень красив в белоснежной футболке и джинсах. В руках у него большая спортивная сумка.

- Привет, – он сразу наклоняется и целует меня в губы. В глазах решительность и никакой злости. – Знаешь, Эль! Нам бы надо поговорить, но сначала выслушай предложение. Ты помнишь, что у нас так и не было медового месяца? Не смейся, я серьёзно. Что ты думаешь насчёт греческих островов? А?

- Тоби! Ты правда возьмёшь нас на море?

- Ну а что, поселимся на безлюдном пляже. Только ты, я и Северус. Будем целыми днями загорать, купаться, собирать ракушки и танцевать в ночных клубах.

- В ночных клубах? А куда мы денем Северуса?

- Ничто не мешает взять с собой Данко. Ну как? Едем?

- Едем! – я с визгом прыгаю ему на шею, беспорядочно целуя в щёки и губы. Потом всё же беру себя в руки и серьёзно смотрю ему в глаза.

- Что?

- Твоя чашка, Тоби… Разбилась.

Он хохочет, запрокинув голову, на шее выделяется кадык и, не удержавшись, и прикасаюсь к нему губами.

Перестав смеяться, он смотрит мне в глаза, и мы соприкасаемся лбами.

- Эль, я уже трижды применял к ней «Репаро». Она совершенно несчастливая. И если ты ещё не передумала, вам хватит часа на сборы. Я взял портключ, который сработает через семьдесят две минуты.

- Ещё поцелуй, – говорю я, – и побегу собираться!

- Ещё поцелуй, – ухмыляется Тоби, – и мы никуда не поедем.

Неохотно я сползаю с него на землю и бегу в дом, чтобы разбудить и обрадовать сына. Спотыкаюсь на пороге и открываю глаза.

Я по-прежнему сижу на крыльце. Н-да, мне бы романы писать! Я сердито наколдовала «Темпус». Шесть вечера! Я его жду уже два с половиной часа. Что могло так сильно задержать? Затекли уже все конечности. Из открытой двери дома послышался голос Северуса – проснулся уже. И Данко, наверное, его кормит.

Сынок появился на крыльце спустя пять минут и расширил глаза:

- Мам! А чего ты тут?

- Просто сижу, – потрепала его по лохматой голове. Волосы уже опять отросли. Подстричь бы. – А ты чего?

- Ничего, – и малыш вдруг забрался ко мне на колени, обвил тонкими ручками шею, прижался и уткнулся носом в шею. – Мам, а Дерек к нам когда приедет?

- Он же вчера был, – я обняла покрепче ребёнка и стала гладить по маленькой спине, чувствуя под руками косточки позвоночника. Всё-таки, он у нас слишком худенький. – Может, мы сами съездим к ним в гости?

- О, мам! Давай! А когда?

- Не знаю, Сев, мне ещё зелья доварить нужно. Завтра никак не получиться. Может, денька через два? И папу спросим.

- А где папа?

- Скоро придёт. А что ты в домик не бежишь? Надоел?

- Не-е, мам. Там хорошо. А ты расскажешь мне сказку?

- Сейчас, что ли?

- Ага.

Я вздохнула, глядя в сторону калитки поверх его плеча. – Ну слушай. Жили-были на свете три поросёнка. Три брата. Старшего звали Наф-Наф…

Северус уже давно убежал в своё царство на деревьях, утомившись сидеть на одном месте, а Тобиаса всё не было. Сначала я наколдовывала «Темпус» каждые двадцать минут, потом каждые десять. Ветер на самом деле дул прохладный, и я попросила Данко уговорить Северуса надеть курточку.

В половине девятого пришлось делать зарядку и даже побегать, чтобы размяться. Я уже мысленно представила себе все катастрофы, какие когда-то видела в фильмах. И дольше сходить с ума, сидя на одном месте, просто не было сил. Теперь я очень хорошо понимала Тоби, который за меня волновался. На душе было тягостно и тоскливо. Я даже перестала гадать, каким его увижу. Сколько можно, в конце концов? Данко снова уговаривал поесть, но мне просто не хотелось. Впрочем, от горячего чая с бергамотом отказываться не стала. В десять уже стало темнеть. Хорошо над крыльцом горел фонарь. Я попросила домовёнка принести мне книгу и сидела, укутанная уже в два пледа, разбирая премудрости древних рун.

В половине одиннадцатого я уговорила Северуса идти спать. Малыш капризничал и с трудом согласился на сказку от шушпанчика. Оказалось, Руни знает много интересных историй. Она теперь по вечерам улетала охотиться с черным приятелем, а днём отсыпалась.

Когда высоко в небе я увидела далёкий огонёк одинокой фары, «Темпус» показал без трёх минут двенадцать. Почти полночь.

Быстро позвав Данко, велела отнести пледы и подушку обратно в дом, да разогреть какой-нибудь еды. Сразу стало зябко, и я обхватила себя руками. Мотоцикл приземлился почти бесшумно, остановившись где-то за углом дома. Меня стала бить мелкая противная дрожь – наверное, от ночной прохлады.