Не по делу

А у меня нет этой проблемы. Моцарт не нарушает порядка моей жизни. Да, есть вещи, на которые я пока не решился, но я чувствую свою перспективу и продолжаю надеяться, что успею решиться на что-то удивительное – совсем в духе Моцарта – прежде чем окончательно покину этот прекрасный мир.

В этом, однако, проявляется моё отличие от Моцарта. Моцарт всегда знал, что он Моцарт и имеет на это право. Моя же судьба в том, чтобы, ощущая постоянно свою близость чему-то высокому и прекрасному, идти наугад в творческом полумраке, искусственно подавлять в себе желание творить гармонию, а не порядок. А мой читатель всё это время ждал-ждал меня и вот, наконец, дождался.

Подчеркну, появление моего читателя – великое для меня событие. Ушло проклятие, мешавшее мне всё это время надеяться, что моё творение, если только не по конкретному поводу и в установленных рамках, кого-то всерьёз заинтересует. Вот он, читатель – я сам. Разве мне может быть отказано в праве быть заинтересованным читателем собственных литературных текстов? Действительно, почему бы мне из собственных рук не узнать для себя нечто полезное и интересное, может быть, неожиданное? Вопросы настолько очевидные, что даже странно, почему они раньше не приходили мне в голову. Сейчас же всё встало на свои места. Я, наконец, пишу для души и уже имею гарантию прочтения этого текста заинтересованным читателем, конкретно мной самим. Разве я уже немножко не Моцарт?

Нет, я не Моцарт, я другой. Боюсь признаться тебе, дорогой читатель, что пока у меня к себе как потенциальному автору литературного текста вопросов больше, чем ответов. Но я понимаю дело так, что у меня с моим читателем уже есть общий интерес: одному написать этот текст, а другому его прочитать, возможно, не без некоторого любопытства; следовательно, есть шанс получить от такого сотрудничества что-то новое и взаимополезное, и неправильно было бы таким шансом не воспользоваться. Только вот о чём напишет автор, чтобы угодить прихотливому читателю? Всё указывает на то, что единственная вещь, которая может всерьёз заинтересовать моего читателя, – это он сам. Если это так, а это, очевидно, так – решено: пишу для моего читателя о нём самом. Там, где он, там я. Где я, там он. Да будет так!

Теперь, когда относительно темы настоящего повествования высокие договаривающиеся сторон достигли понимания, остаётся определиться насчёт формы. Вопрос формы, конечно же, важный, форма должна приятно удивлять читателя, но ведь я не В. Маяковский и не могу так упоительно словоупотреблять. Остаётся надеяться, что вполне обычного словоупотребления автору будет достаточно, чтобы адекватно выразить свои мысли. А со временем, возможно, научусь украшать свои тексты, например, смешными картинками: то-то удивится читатель. Но это когда-нибудь в будущем, а пока время писать хоть и без картинок, но по существу темы, для чего автор закругляется со своим необходимым вступлением, набирает воздух в лёгкие и бросается в пучину своего повествования. Что-то мне подсказывает, что давно пора.

1

Итак, разрешите, уважаемый читатель, представиться. Автор – это я, Александр, или, если официально, АВХ. Родиться мне, автору, посчастливилось в небольшом городе, расположенном по соседству с большим городом. Большой город – это Москва, о ней речь впереди. Сейчас же поговорим о городе небольшом. Своё имя этот город получил от завода, где плавят с помощью электричества сталь, соответственно, город Электросталь. Город небольшой только в сравнении с Москвой, если же сравнивать, например, с Каннами, то последний французский город будет в два раз меньше по населению, чем Электросталь, что само по себе, признаем, ни плохо, ни хорошо.

Родился я городе, в 2 раза превышающем по населению Канны, и весь первый свой жизненный опыт приобрёл там, в Электростали, не в Каннах, что уже имеет очевидное значение. Я в результате не француз, а русский, об остальном вы догадываетесь, если нет, объясню своим чередом: собственно, весь мой рассказ ровно об этом.

Прежде всего я русский по паспорту. Не украинец по паспорту, например, как моя мама, а русский, потому что мой папа в какой-то момент решил за меня, что я русский, обоснованно предполагая, что русскому удобнее выживать в Электростали, а мамин паспорт вообще не имеет никакого отношения к моей национальности. Папа не только так решил, но и сделал. У него были связи, которыми он воспользовался, чтобы получить для меня паспорт с русской национальностью, а у меня не нашлось сил и большого желания, чтобы на это возразить. Вот так я стал окончательно русским, забыв об украинских корнях своей мамы, которая хоть и родилась на Украине и говорила на мове без чужеродного акцента, легко мне простила отречение от украинских корней в пользу удобств москальского происхождения: на войне, видимо, как на войне.