Не по делу

Кстати, читать в оригинале отцов-основателей коммунизма также было иногда небезопасно для карьеры. Все, что на этот счёт было положено знать советскому человеку, вполне доступно изложил в своё время товарищ И.В. Сталин в гениальном труде, посвящённом истории родной партии. С тех пор необходимость читать что-то ещё на эту важную тему отпала почти полностью. Тема была исчерпана. Времена с тех пор могли меняться, коммунистические лидеры приходили и уходили, но неизменным, даже без упоминания имени И.В. Сталина, оставался заданный им вектор движения научной и практической мысли в сфере трактовки вопросов коммунизма и обществознания. Такими, по сути сталинскими, были наши учебники по гуманитарным предметам в школе. Таким же оставался образ мысли наших педагогов-обществоведов. Именно в этом духе мы должны были отвечать на вопросы школьной программы, если рассчитывали на положительную оценку наших ответов со стороны учителей.

Мы и отвечали. Вообще, мы, советские школьники, как могли выкручивались из своей школьной ситуации. Что касается точных наук, там, конечно, тоже не обходилось без партийно-коммунистических подходов, но конкретные формулы учить всё равно приходилось. Другое дело – гуманитарные предметы (а автор этих строк рано осознал себя как чистый гуманитарий). Такие предметы, несмотря на торчащие отовсюду шипы сталинских догматов, открывали возможность определённого рода импровизаций, и автор этим пользовался для поддержания собственного авторитета в глазах одноклассников и, как ни странно, педагогов.

Дело в том, что автор всегда видел для себя пользу в умении говорить на публику. Более того, уже в школе я научился публично говорить на скользкие темы, не выходя при этом за допустимые границы. Какие же темы были тогда скользкими? Да вот тот же научный коммунизм. Нужно было умудриться на каком-нибудь скучном занятии по этому важному предмету высказаться вполне себе не скучно, задорно и даже с некоторым вызовом, но так, чтобы даже И.В. Сталин, случись ему услышать этого нахального мальчика, лишь добродушно усмехнулся бы себе в усы: оставьте его, товарищи, пускай развлекается, ребёнок ещё…

Ребёнок и развлекался. От научного коммунизма к литературоведению и даже к Достоевскому – везде я находил темы для высказывания в таком духе, что учителя вздрагивали от неожиданности и теряли контроль над ситуацией, не находя сразу верных слов для отпора этому нахалу. Причём интересно то, что в случае с Достоевским, например, читать данного автора в школьном возрасте не было никакой необходимости, и более того, просто вредно. По моему убеждению. Достоевский всё-таки требует определённой подготовленности читателя, и не в силах учителя в средней школе доступными ему средствами эту подготовленность своим ученикам обеспечить. Здесь не школьный учитель должен что-то разъяснить тебе, а жизнь тебя должна поставить перед нелёгким выбором: читать Достоевского или нет. Если выбираешь читать, то читай и неси дальше по жизни этот крест, не жалуясь, что жизнь не стала более приятной и комфортной.

Другое дело – высказываться на тему Достоевского. Для этого, по мнению автора, вполне достаточно прочитать первые 15 страниц «Преступления и наказания», после чего ты готов внимательно слушать разъяснения учителя и ждать удобного момента, чтобы выставить со всей страстью природного гуманитария свои возражения. Почти гарантированно, учитывая специфику Достоевского, учитель не посмеет не признать за тобой право на собственное мнение. Выглядело это так, как если бы ты победил.

Велика ли ценность такой победы? Мой ответ утвердительный. Во-первых, не читая в школе Достоевского, я фактически его для себя сохранил. Пройдёт совсем немного времени, и я прочитаю, когда мне это станет внутренне необходимо, почти всего Достоевского: 15 томов академического издания против 15 страниц в школе. Понимаю, что такая возможность для меня оставалась открытой только потому, что я в своё время не лёг под стандарты восприятия данного автора, которые тогда могла мне предложить средняя школа. Нарушил школьную программу, и сделал правильно.

Не менее важно для меня было то обстоятельство, что мой фактический бойкот школьной программы в части одного из важнейших авторов русской литературы прошёл не замеченным теми, кто иначе мог бы вмешаться в эту историю с плохими для меня последствиями. Получается, что я добился своего, но таким образом, что мои оппоненты даже не почувствовали этого, и каждая сторона осталась по-своему довольной. Согласитесь, что это было тактически важно, поскольку речь идёт о людях, от которых я тогда зависел и мог реально пострадать, случись мне намеренно продемонстрировать своё упрямство под маской бескомпромиссности. Мне вообще, скажу честно, бескомпромиссность всегда казалась подозрительной и даже глупой. Впрочем, всё зависит от предмета спора. В абсолютном же большинстве случаев бескомпромиссные люди просто так самоутверждаются, а вот самоутверждаться, обижая других людей, пусть и не идеальных, – это не подвиг в моих глазах.