Не подарочки для полковника. Воронцовы (СИ)

Верчу головой в поисках женского объекта, от которого беспощадно воняет духами.

— Вы бы хоть проветрили! — морщу нос, машу рукой перед собой, пытаясь снизить концентрацию аромата.

— Ты на что намекаешь? — басит, опаляя меня темно-синим взглядом.

— Вы где шлялись всю ночь? — вся дрожу от праведного гнева.

— Опаньки! — мужчина привстает с постели. Тут же хватается огромными руками за голову.

— Бубо? Так и надо! — зло верещу я.

— Андреева, ты перестаешь мне нравиться! — басит в мою сторону.

— Вот как? — нарочно расстегиваю куртку, чтобы мой наряд было виднее. Специально для этой минуты одевалась. — До этого нравилась?

— Было дело, — неожиданно мужчина оказывается подле меня. Я даже не успеваю прийти в шок или увильнуть. Сама виновата, не надо было расстегивать куртку, провоцировать зверя.

Рассматривает меня хищно, изучает каждую черточку моего тела.

Я уж постаралась, чтобы ему было удобнее — одела обтягивающую кремовую водолазку лапшичку, черные кожаные шорты, высокие тонкие сапоги на стервозной шпильке, короткую кожаную бежевую куртку расстегнула своими руками.

В конце концов, весну надо встречать!

Взгляд полковника погружается в карий омут.

Лешка убедил меня, что они очень красивые, поэтому я без линз. Надеюсь, сейчас в моих глазах не сквозит эта женская глупость, наивное ожидание, будто я наивная чего-то жду от него, на что-то напрашиваюсь.

Фу! Сама себе противна. Если он заметил, как дрогнули мои плечи, когда я унюхала этот женский запах, как приревновала, тогда поймет, что выигрышные карты в его колоде.

Пытаюсь отстраниться от мужчины, но я в капкане. Воронцов берет меня за подбородок двумя пальцами, притягивает к себе, нежно целует в губы.

Всё бы ничего, я бы всё вытерпела, и мне бы даже понравилось, если бы не одно «но».

Убийственный запах женских духов, которым пропитался мужчина насквозь, вызвал во мне буйную агонию, неприятие, жгучее желание разнести его комнату в пух и прах, укусить губу, оцарапать противника.

Запах от духов такой тошнотворный, что от боли раскалывается голова. Хочу уйти, сбежать, мне неприятно находиться в спальне, где только что полковник кувыркался с другой женщиной.

Вовремя вспоминаю, что Воронцов мне никто и ничего не обещал…

Понимаю, Петров травмировал меня, и с эти жить до конца моих дней. Я до сих пор ненавижу себя, не принимаю за то, что целовала мужа после другой женщины. Фу! Какая гадость.

А еще, именно сейчас осознала, что зря отказалась от услуг профессионального психолога. Я получила незаживающую душевную травму и должна была вовремя ее залечить, чтобы жить дальше нормально.

Сейчас я чувствую себя такой же грязной, как тогда! Миша поцеловал после другой, чем вызвал рецидив болезненного воспоминания, душащего меня. Облизываю губы, сплевываю на салфетку.

— Охренела? — цедит хозяин спальни, и в синих глазах вырастают огромные пугающие монстры.

— Послушай, — шиплю, — не буди во мне ведьму! Почему я должна заботиться о твоем пацане, пока ты кувыркаешься с телочками? Ты весь провонял женскими духами. Противно!

— Ах, это? — синие глаза теплеют, полковник дарит мне открытую улыбку. — Встретил армейского товарища, посидели в ресторане. Он и подарил духи!

— Тебе? — удивленно распахиваю глаза.

— Эй, ты! — наигранно опаляет меня взглядом. — Чего удумала? Подарок для моей девушки.

— У тебя есть девушка?..

— Нет! У меня нет времени и моральной возможности завести домашних питомцев. Извини.

— Ну, знаешь ли! — Резко отворачиваюсь, распущенные волосы падают на лицо. И в это мгновение полковник ловит меня за талию и заваливает к себе на кровать.

Его руки нагло ползут по моим бедрам, губы вцепляются мне в губы. Случайно, видимо, машинально, обвиваю его здоровенную шею руками. Поцелуй интимный и изощренный длится целую вечность. Забираю у полковника весь воздух, и его атака ослабевает.

Тут же сползаю змеей, шурша шелковыми простынями, с постели.

— Совсем охамел! Еще раз так сделаешь, лишу возможности иметь детей! Понял? — угрожаю, не понимая себя.

Тело мое — за продолжение, мозг — против.

Я только что вышла едва «живая» из токсичных отношений с мужем, и связывать себя обязательствами с Воронцовым не намерена.

Это то же самое, что из пасти льва проследовать в пасть к крокодилу!

Миша ухмыляется как мартовский кот, потягивается на постели, и я прикрываю глаза, потому что бежевые боксеры нервируют страшно.

— Вашу Машу! Ребенок! — бью себя по лбу.

— Какой ребенок? — удивляется полковник.

— Твой ребенок! — топаю ногой как недовольный жеребенок. — Лешка стоит за дверью, у лифта. Специально не взяла с собой, чтобы не увидел непотребства!

— Лёшка! — красивое лицо Воронцова вмиг становится серьезным и утомленным. Мужчина садится на постели, глядит на меня:

— Кажется, я нашел его мать!

— Серьезно? — ошарашенно гляжу на полковника, — кто?

— Позже расскажу. Кое-что сам проверю. Друг обещал помочь, поспрашивать о Серафиме у наших сослуживцев.