Не подарочки для полковника. Воронцовы (СИ)

От нашей близости не понимаю, что творю, говорю, забываю, что только что ревновала, что сегодня чуть не потеряли Алиску.

Когда Миша гладит по спине, растворяюсь в его руках, мой мозг отключается.

Меня топит в эмоциях, неподвластных разуму и тело не подчиняется командам.

Воронцов хватает за талию, крепко прижимает к себе. Так крепко, что нечем дышать.

— Миша, пожалуйста… устала.

Крепкие руки жадно скользят по моим бедрам, горячие губы вцепляются в шею.

— Поля! Поля!

— Воронцов! — отчаянно отталкиваю мужчину от себя.

Смотрит на меня потемневшим ничего не понимающим взглядом.

— Что не так?

— Она же не будет жить здесь, с нами? Пообещай!

— Поля… — тихий стон вползает мне в душу. — Я хочу, чтобы дети всегда были рядом. Не могу же я разлучить их с родной мамой…

Вся дрожу. Зябко веду плечами. Холод лижет между лопатками, а щеки горят от негодования.

— Нехорошо это всё! Отпусти меня в душ.

До Миши только сейчас доходит, что я вернулась из парка одна.

— Где Стефания?

— Майя забрала ее к вам с намерением показать Воронцовское семейное гнездо. Заманила мини-зоопарком, детским городком и детским праздником.

— Хорошее дело. Иди милая, — целует в скулу, отпуская в душ.

Глава 39

Полина

Любимый толкает меня на кровать, следит за моим падением на мягкий матрас. Падает следом. Хорошо, что не на меня.

— Отправишь меня прямиком в рай? — намекаю на продолжение.

— Еще бы!

Через мгновение мои стоны вспарывают тишину квартиры, где мы находимся одни уже несколько дней. Стефании настолько понравилось в доме Воронцовых, что она не хочет возвращаться домой.

— Мой Пудинг, — оглаживаю грудь Миши теплыми утюжками пальцев.

— Пудинг, значит толстый? — с ужасом разглядывает поплывший животик.

— Нет, любимый! Правда, кубики уже не считаются.

— Ах, ты!

Отползаю и он дергает меня за ноги. Тут же оказываюсь в его руках голышом.

Испарина выступает над губой, когда Миша ласково целует меня всю. Переворачивает на живот, и снова целует горячими губами.

Страсть обрушивается на мои лопатки и мое тело отзывается волной озноба.

Лопатками ощущаю тепло его груди.

Еще вчера будущее казалось таким призрачным, но сегодня уже верю в него. Скоро свадьба, и я снова стану женой.

Страх перед браком уже отступил. Миша своими поступками внушает доверие. Пообещал, что Сима жить с нами не будет!

Переворачиваюсь на спину, гляжу на своего мужчину.

— Пообещай никогда не врать, не принимать решения за меня, — прошу у него, поглаживая пальцами щетину.

— Клянусь говорить только правду, — превращает клятву в шутку. Через мгновение его лощеное лицо становится серьезным. — Ты пообещай, что никогда не изменишь мне. Я не вынесу, если узнаю, что ты была с другим…

— Рехнулся? Как можешь говорить подобные вещи? Любящая женщина не может изменить.

— Но ты такая красивая! Вдруг тебя соблазнят? — в уголках губ появляется улыбка.

Мой взгляд скользит по любимому мужественному лицу, замирает на трепещущихся темных ресницах.

Сознание отмечает, каким неуверенным бывает иногда Михаил со мной. Он сомневается в своем знании женщин. По сути, у него нет опыта жизни с женщиной под одной крышей. Иначе, он бы не предложил нам с Фимой поселиться в его квартире! Считал нормой жить с бывшей и нынешней невестой. Смешной, но мой.

Цепляю взглядом, как Миша изучает меня из-под опущенных ресниц.

— Полина, ты не ходишь на работу три дня. Всё нормально?

— Да, — слова даются мне тяжело, в груди наливается каменной тяжестью.

— Я подумал, у тебя проблемы, — досадливо цедит он.

Удивленно играю бровями, изумляюсь фальшиво.

— Что ты, всё норм. Взяла выходные. Подготовка в свадьбе, все дела.

— Понятно, — усмехается Миша.

— Иди ко мне, — обнимаю за шею, целую мочку уха.

Миша припечатывает меня строгим взглядом.

— Не врешь?

— Нет! — я уже решила сама для себя, что не буду втягивать Мишку в свои дела. Морозова повязали, Нина дала против него показания, написала заявление. Информации, о том, что эта тварь — Глеб похитил ребенка удачно спрятали. Маша не захотела огласки. Сказала, сама накажет его.

Невесело усмехаюсь, думая о целеустремленности и жесткости Марии. Что же с ней случилось, что она из милой мажорки, золотой девочки превратилась в жесткую женщину? Может, это нормально для хирурга, дочери бизнесмена и внучки магната. Наверное, такой она и должна быть, эта Воронцова — Покровская?

— Платье уже выбрали? — Миша напоминает о свадьбе.

— Да, — бросаю небрежно.

— Красивое? Могу посмотреть?

— Нельзя. Плохая примета видеть невесту в свадебном платье до свадьбы.

Кивает. Смотрит взглядом, полным молчаливого участия.

— Ты удивительная! — шепчет Миша, целуя мои ключицы. — Когда увидел тебя впервые, подумал, странная, но очень красивая! — смеется.

— Когда понял, что я твоя женщина? — спрашиваю, целуя его губы.

— Ну, увидел и понял. Это же было очевидно. Ты сама завязала наши жизни в узел, когда обманула, что я тебе предложение сделал! Вот и развязка истории — свадьба!

Яркое солнце наконец прорвалось в комнату сквозь тюли, залило светом комнату и мои мысли, озарило атмосферу вокруг нас нежностью.

— Ты знал с самого начала, что я вру? — трусь носом о нос Мишки.

— Ну, да.