Не погаси огонь...

Они проговорили допоздна. О той первой встрече с Лениным Серго написал в Баку: «Ленин с внешней стороны похож на типичного русского рабочего. Низенький, с лысой головой и киргизским разрезом глаз. В разговоре ничуть не дает чувствовать, что дело имеешь с человеком, стоящим в миллион раз выше тебя, напротив, с первой же встречи как будто обнимает тебя всей душой. Я оставался у него часа 3 – 4. Беседовали обо всем, о Персии, о Баку, о Кавказе и др. Потом мне нашли комнату и поместили…»

«Поместили» неподалеку, в пригороде Фонтеней-о-Роз, где секретарь школьного комитета товарищ Александров снял помещение для приезжающих. Серго записался в домовой книге как Саркис Назарьянц. Когда в следующий раз он наведался к «Ильичам», Надежда Константиновна повела его в прихожую, открыла дверцу стенного шкафа:

– Выбирайте, что нужно для хозяйства.

Полки были заставлены разномастными тарелками, чайниками, чашками и кастрюлями.

– А спиртовка у вас там есть? А вилки-ложки? Не стесняйтесь. Тут все – с бору по сосенке. Уезжающие товарищи оставляют, приезжающие – разбирают. – И нагрузила ему целую сумку.

Пока, до открытия школы, Серго включился в работу парижской партийной группы, стал помогать большевикам в редакции и экспедиции «Социал-Демократа».

Занятия начались в конце мая. Но Владимиру Ильичу было не по душе, что школа находится в самом Париже – большой город, много глаз, суета. Он хотел найти место поспокойней и укромней.

В свободные часы он обычно отправлялся в велосипедные прогулки по окрестностям. Серго уже знал, что такие путешествия доставляют Владимиру Ильичу огромное удовольствие. Две новых машины подарила его мать, заказала в Берлине и переслала в Швейцарию, где они жили до переезда в Париж. «Когда получил велосипеды, радовался как ребенок», – снисходительно и ласково сказала Надежда Константиновна. Серго и сам видел, как ухаживал за ними Владимир Ильич: смазывал, чистил, латал камеры. Велосипед был надежным его помощником. Национальная библиотека, в которой он обычно работал, находилась далеко от Мари-Роз, и добирался он туда, лавируя меж трамваями, машинами и каретами. Оставлял велосипед на лестничной площадке соседнего с библиотекой дома, за что платил консьержке. Однажды вернулся за велосипедом, а его нет. Консьержка заявила, что она не бралась стеречь, а лишь разрешала ставить на лестнице. Владимир Ильич был очень огорчен: подарок матери. Пришлось обзаводиться новым велосипедом… И вот теперь, во время одной из дальних поездок, он обратил внимание на небольшое селение, вытянувшееся вдоль Орлеанской дороги.

В селении была лишь одна улица, гордо именовавшаяся «Гран-рю» – «Главная». Приземистые дома, за ними – огороды и сады. Пыльная деревушка считалась, правда, местом историческим: однажды враждующие армии католиков и гугенотов заключили здесь «маленький мир» – «маленький» потому, что он вскоре был нарушен. В те стародавние времена селение было станцией дилижансов, где форейторы меняли лошадей. В центре улица расширялась, и на крохотной площади перед домиком мэра красовалась бронзовая статуя композитора Адана, сочинившего комическую оперу «Почтальон из Лонжюмо». Тут же на постаменте располагался форейтор в шляпе с пером, в камзоле и ботфортах. Хотя до столицы меньше двадцати верст, крестьяне жили здесь патриархально, стучали по мостовым деревянными сабо. Деревушка была избавлена от внимания туристов, не было в ней ни одного полицейского, а обязанности мэра исполнял крестьянин-виноградарь.

Владимир Ильич решил, что это место как нельзя лучше подходит для размещения партийной школы. Слушателей можно представить мэру как сельских учителей из России, собравшихся на семинар. Впрочем, симпатичного виноградаря подробности интересовали мало. Главное – приезжие будут платить его односельчанам за наем помещений и покупать у крестьян провизию, а это какой-никакой доход.