Не померкнет никогда…

Удаляя с дороги булыжники, бойцы заработали лопатами: выдолбили в утоптанном дорожном грунте нишу, сунули в нее конец бревна, с большим трудом выворотили крайнюю плаху настила.

— Теперь легче пойдет, — уверенно пообещал Линьков и сунул вагу в новое место.

Но легче не стало, скобы крепко держали настил. С большим трудом разведчикам удалось оторвать вторую плаху.

— Сейчас и третью наладим. А эти-то в лес тащить надо, куда подальше. А то ведь их проще простого обратно на место положить, — заметил Линьков.

— Да, да, тащите их скорее в лес, — распорядился Щука.

Двое разведчиков принялись немедленно выполнять это приказание. А все остальные, отдуваясь под тяжестью бревна, подвели его под следующую плаху.

Щука работал вместе со всеми. «Ну и люди. Черту рога обломают», — подумал он о своих подчиненных.

Свернули и третью плаху, и четвертую и, глядя на образовавшийся проем, с облегчением вздохнули.

— Ни одна машина не пройдет, — уверенно сказал кто-то.

— Машина, точно, застрянет, а танк сиганет, только и видали его, — заметил Линьков и, поплевав на руки, снова взялся за конец ваги.

Выворотили еще пару плах. Настил был снят уже наполовину. И тут снова сзади послышался шум. По дороге двигалась новая колонна.

— А ну, товарищи, быстро в лес! — скомандовал Щука. — Забирайте весь этот материал и в лес, а дальше действовать будем по обстановке.

Залегли в кустах. Изготовили к бою автоматы, выложили перед собой гранаты. Колонна из пяти машин подошла к мосту через несколько минут. Заскрипели тормоза, послышались громкие крики. Гитлеровцы долго и шумно что-то обсуждали, потом раздались удары топоров, завизжала пила. Щука чутко прислушивался к тому, что делалось на мосту, с недоумением поглядывая то на часы, то на густую рожь, из которой внезапным броском на гитлеровцев должны были обрушиться отряды Железной. «Что же они тянут?» — думал он, вытирая вспотевший от волнения лоб.

И вдруг тишину разорвали десятки винтовочных выстрелов, пулеметные и автоматные очереди, взрывы гранат — все это слилось в сплошной гул. В небо взвились ракеты. Перепуганные стрельбой, фашисты моментально прекратили на мосту работу, вскочили в стоявшие на дороге машины и начали быстро разворачиваться.

— Ну уж нет, дудки! Всем вам тут крышка! — со злобой процедил сквозь зубы Щука и первым открыл огонь из автомата. На дорогу полетели гранаты, автоматные очереди разведчиков эхом отозвались большому бою, разгоревшемуся за полем…

В горячке схватки Щука не понял, откуда началась стрельба. Но когда, покончив с машинами, он поспешил вернуться в боевые порядки Железной, ему стало ясно, что огонь первыми открыли немцы. Генерал Галицкий, казалось, предпринял всё, чтобы подойти незамеченным к врагу как можно ближе и атаковать его внезапно. Но застать немцев врасплох не удалось. Сторожевые посты подняли стрельбу. Услыхав ее, вражеские солдаты спешно выскакивали из домов. С чердаков немцы открыли стрельбу из пулеметов. Их фланговый огонь был настолько силен, что наступавшим бойцам пришлось залечь. Но остановить Железную все равно было уже нельзя. По пулеметам прямой наводкой ударили орудия дивизии. Бойцы поднялись и с криком «У-ра-а!» выбили гитлеровцев из населенных пунктов. Однако фашисты, потеряв человек полтораста убитыми и ранеными, откатились за огороды к опушке леса и вызвали для поддержки огонь своей артиллерии. Конечно, выбить немцев с опушки тоже было можно. Главные силы Железной еще не были введены в бой. В лагере, за дорогой, готовые в любой момент поддержать атакующих, находились 168-й и 274-й стрелковые полки. Немедленно выдвинув часть их на поле боя, можно было снова поднять бойцов в атаку и решительно смять вражеские войска. Но Галицкий мудро решил действовать иначе. Жители освобожденных деревень показали, что за деревнями по опушке леса у немцев подготовлена целая полоса укреплений: окопы, огневые точки и даже заминированные участки. Выбивать из этой полосы противника, противопоставив ему смелость бойцов, штыки и по сути одно лишь стрелковое оружие, значило обречь на верную гибель две, а может, и три сотни воинов. А Галицкий не хотел этого. Справедливо считая, что сейчас, перед самым переходом линии фронта, жизнь каждого бойца и командира Железной стала еще дороже, он по-отцовски жалел эти жизни. И приказал прекратить атаку, перейти к обороне, днем вести с гитлеровцами огневой бой, за это время организовать разведку в новом направлении, выявить там у противника слабые места, расположение его огневых точек, незаметно перегруппировать свои силы и ночью, благо бойцы приобрели серьезный опыт ведения боевых действий в темноте, коротким, стремительным ударом прорвать полосу обороны фашистов.

В полдень в небе появились гитлеровские самолеты. Сначала отбомбились пять «юнкерсов», потом десять, пятнадцать… На левом фланге из густой березовой рощи послышался гул танков.