Не померкнет никогда…

Ожидая контратаки противника, Галицкий подтянул из лагеря еще несколько подразделений. Начальнику артиллерии дивизии полковнику Добронравову приказал вывести на танкоопасные направления две батареи 76-миллиметровых пушек для стрельбы прямой наводкой. Щука безотлучно находился все это время рядом с комдивом. Но стоило ему лишь на минуту отлучиться к телефонам для связи со свои штабом, как генерал немедленно потребовал его к себе.

— Ночью мы совершим обходный маневр, — начал он постановку боевой задачи разведчикам. — Выясните и к исходу дня доложите мне, какими силами прикрывает он подступы к реке Птичь в десяти километрах к западу от Глусска. Выясните также, какие части в этом направлении стоят у него за рекой. Отправьте несколько разведывательных групп, захватите «языка», сделайте все возможное и невозможное, но к двадцати одному часу я должен иметь точные данные о расположении противника на этом участке.

…От деревни через поле Щука вместе со своими людьми пробирался ползком. Бой позади него разгорался все сильнее. Но Щука уже знал, что судьба дивизии решается не на этом направлении, а там, куда послал его Галицкий, и где уже сегодня его бойцам придется добывать данные о расположении и силах врага.

На опушке разведчики вышли на позицию нашей батареи. Лейтенант, командир батареи, узнал майора Щуку.

— Ну как там? Танков много? — спросил он.

— Бой по-настоящему только начинается, — ответил майор.

— А у нас боеприпасов — на двадцать минут работы, — невесело улыбнулся лейтенант и оглянулся в сторону опорожненных снарядных ящиков.

Щука знал, что с боеприпасами в дивизии дело обстоит совсем плохо, и попытался подбодрить лейтенанта добрым словом.

— За двадцать минут тоже можно много сделать, если каждый снаряд попадет точно в цель.

Лейтенант поправил на груди бинокль и сказал:

— Мы, конечно, постараемся. Ну а если уж вы случайно на склад с боеприпасами нападете, не упускайте из рук.

Щука кивнул и поспешил в батальон. Сделать ему сегодня предстояло немало. И через полчаса он уже собрал всех командиров разведбата. Совещание было коротким, решался один вопрос: какие и куда направить разведгруппы, чтобы к установленному генералом сроку получить все необходимые сведения. Стремясь собрать достоверные данные, Щука решил послать три группы. Одна из них на конях должна была пройти в тыл противника километров на десять и прощупать места расположения его войск за рекой. Две другие группы пешим порядком направились в сторону Глусска и севернее его.

Бой за деревнями шел с прежним напряжением. То и дело слышались автоматные и пулеметные очереди, гулко ухали орудия и минометы. Судя по всему, гитлеровцы не смогли вернуть деревни, хотя и ввели уже в бой свои танки.

Щука понимал, что сведения, которых требовал генерал, очень важны, и торопил своих людей. Но он не знал и даже предполагать не мог, что ни его приказанию, ни приказанию генерала, ни тем более плану, который выработал комдив, не суждено будет осуществиться…

Неожиданно в штаб Железной поступило донесение от разведывательных групп, направленных комдивом еще накануне на мотоциклах за сто и более километров на Туров, на Копцевичи, на Мозырь. Командир одной из групп лейтенант Слепнев докладывал, что в районе озера Червоного, Копцевичей нет ни противника, ни наших частей. Здесь линия фронта была разорвана. И эта брешь могла послужить Железной лучшим местом выхода в расположение войск действующей Красной Армии. А вскоре командир другой группы лейтенант Олешов доложил, что встретился с разведкой 232-й стрелковой дивизии 66-го стрелкового корпуса. Весть об этом с быстротой ветра облетела части Железной, вызвав огромную радость у бойцов и командиров.

Узнав об этих донесениях, генерал Галицкий отменил все утром отданные приказания и с наступлением темноты 10 июля ускоренным маршем двинул Железную на Копцевичи, а затем на Карпиловку.

ПОДВИГ ДМИТРИЯ ТЯПИНА

Деревня Анютин Чериковского района Могилевской области казалась вымершей. Напуганная зверствами фашистов, часть жителей разбежалась по окрестным лесам, другая, прихватив с собой скот, ушла за реку вместе с отходившими частями Красной Армии. Только в нескольких избах еще теплилась жизнь. Хозяева их, в основном старики, не захотели бросать насиженные места. Не ушел в лес и участник русско-японской войны 1904—1905 годов, бывший солдат 301-го Бобруйского пехотного полка, кавалер трех Георгиевских крестов Дмитрий Николаевич Тяпин. Остался в деревне приглядывать за порядком, а заодно и за тем, что будут тут делать оккупанты.

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Прижмет — отсижусь в подполье, — рассудил он.

После отхода наших оставшиеся в деревне жители в течение суток не вылезали из изб. На следующий день, вечером, на улице появились гитлеровцы. Они обошли все избы, обшарили сараи, перебили во дворах птицу, забрали кое-что из пожитков и ушли. Ночевать в деревне не пожелали. Жечь деревню, однако, тоже не стали.