...Не повод для знакомства

Будучи студентками, Тома с Ирой очень сблизились. Практически все пять лет (с перерывами на летние каникулы) они были ближайшими подругами. Собственно, роман Ирочки с будущим мужем развивался на Тамариных глазах. Тогда Тома не могла понять, что нашла Ирочка в самом что ни на есть обычном пареньке Саньке Безродных. Ира — маленькая и ладненькая, такая же хрупкая, как и Тамара, хорошенькая, как Мальвина, но в то же время совершенно не кукольная, а очень даже живая, с потрясающими воображение шелковистыми волосами цвета льна, на Тамарин взгляд заслуживала красавца-богатыря, этакого подобия ее Владички. Саша же был среднего росточка, ничем не примечательной внешности — такого не разглядишь в толпе, такой себе тип идеального шпиона. Тамара не могла сказать, когда начался этот роман — именно в силу неброской Сашкиной внешности она упустила этот момент, уверенная, что ничего серьезного из их знакомства выйти не может. Да разве ж этот невесть откуда взявшийся Сашка стоит хотя бы одного Ирочкиного взгляда? Поэтому и немногочисленные Ирочкины попытки поделиться девичьими тайнами пропускала мимо ушей, до тех пор, пока не услышала одно заветное слово из ее уст. Однажды Ирочка плакалась Тамаре, что: ах, мол, поссорилась с Сашкой! Тома привычно не придала этому значения:

— Да подумаешь, беда какая! Ну поссорилась и поссорилась, другого найдешь. Что, на твоем Безродных свет клином сошелся, что ли?

И аж остановилась от тихого Ирочкиного ответа:

— Сошелся…

Бедная девочка потупила глазки, в которых уже закипали слезы. Только тогда Тамара поняла, что Ирочка-то влюбилась, а она, Тома, прошляпила, упустила такой важный момент!

И пока Тамара страдала от любви к Владушке, пока была озабочена одной в жизни проблемой — ублажить, доставить максимальное удовольствие любимому, Ирочка вышла замуж и стала Безродных, как и положено, через девять месяцев после свадьбы родив законному супругу дочку Светочку. Вот и катаются теперь законнорожденная Светлана Александровна Безродных и ее незаконнорожденный ровесник и друг Юрий Александрович Сушков в колясках, дружненько агукают на радость мамам…

Ах, как часто теперь вспоминала Тамара Ирочкины слова: "Сошелся…". Ах, Ирочка, Ирэнчик, какая ты молодец, какого мужа отхватила! Зачем они нужны, те красавцы, одни слезы от них, одна лишь боль непреходящая… А Безродных-то женушку на руках носит, холит и лелеет, дочечку боготворит…

И теперь почти целыми днями Тамара находилась в обществе Ирочки. Вместе катали малышей, вместе готовили ужин Сашке, вместе ходили за покупками. Сашка поначалу побухтел было, попенял Ирочке: мол, я на тебе женился, а не на Тамаре, да по доброте душевной скоро привык к присутствию в своем доме чужого человека, как бы принял ее в свою большую семью.

А семья и впрямь получалась немаленькая. Сашка ведь в силу молодости своей квартиры пока не имел, жил с родителями. К ним же и жену привел. Правда, и квартирка не слишком тесная — четырехкомнатная, полученная некогда старшими Безродных на троих сыновей. Дети выросли да разлетелись из родительского гнезда — один в далекую Белоруссию, второй — чуть ближе, в Сибирь, со стариками остался только младшенький Сашка. Комнатки, правда, небольшие, зато отдельные помещения. Родители ютились в спаленке, а вся остальная территория ныне принадлежала молодым. Собственно, дележом территории никто не занимался, все сложилось, так сказать, исторически, но в итоге места оказалось всем достаточно и жила семья дружно и довольно весело, собираясь по вечерам в полном составе за круглым, так сказать, столом. В этой семье и для Тамары с Юрочкой место нашлось.

Так и жила теперь Тамара на два дома. Утром наскоро выполняла всю домашнюю работу, чтобы поскорее вырваться из неуютного отчего дома. Покормив Юрушку, отправлялись с ним к дому Безродных, а обратно возвращались лишь часам к восьми вечера. Тома рада была бы вообще туда не возвращаться, или хотя бы приходить как можно позже, чтобы родители уже спали. Так тяжело было изо дня в день выслушивать их упреки, так невыносимо оскорбительно молча сносить затрещины и тычки. Но обиднее всего было слышать грязные слова в адрес драгоценного малыша, любимого сыночка…

И совсем уж незаметно летело время и так же незаметно подрастал Юрочка. В четыре месяца он пополз, в пять научился садиться, в шесть полезли первые зубки… Пошел только в год — слишком хорошо научился ползать и на четвереньках ему до цели добираться было гораздо проще и быстрее… А вот уже совершенно самостоятельно задул две свечки на своем именинном торте…

Тамара вышла на работу. Очень жаль было отдавать ребенка в ясли, но, во-первых, на этом настаивали родители, а во-вторых, Тома и сама уже не могла сидеть на их шее. И так упреки с утра до вечера за "принесенного в подоле" Юрочку, так еще и в дармоедстве начали обвинять, считать съеденное Тамарой и малышом.