Не поздно влюбиться

— У него были серьезные повреждения. А у меня нет. Меня должны были немедленно отдать в приемную семью. Однажды я видел его в больнице, ему было очень плохо. Я думал, что увижу его, когда ему станет лучше, но дни превратились в недели, а недели в месяцы. Мои приемные родители не могли позволить себе заботиться о втором ребенке. Для него был найден другой дом.

Алисия задохнулась.

— Это ужасно. Ты так и не смог с ним встретиться?

— Нет. — Он сжал ее руку. — Возможно, если бы был привлечен другой адвокат, такой, как мой отец, то мы бы встретились. Но думаю, что приемные родители были против. Через три месяца меня перевели в другую семью, а потом еще в одну.

Он резко встал и голым прошел через комнату к высокому комоду. Он немного поколебался, затем открыл небольшой ящик наверху, достал фотографию, пересек комнату и протянул ей.

— Это все, что у меня было.

Она села, взяла у него фотографию и положила ее на ладонь. Ее глаза блуждали по лицам, смотревшим на нее в ответ: стройный и улыбающийся мужчина с темными волосами до плеч и два маленьких мальчика — Грасиано, поднявший колени под подбородок, сосредоточенно глядящий в объектив, и его младший брат с пухлыми щечками.

Значит, он был серьезен еще до аварии, до приемных семей, до жизни на улице?

Женщина на фотографии, точно такая же, как описал Грасиано, очень красивая, с шелковистыми темными волосами и внимательными глазами, была, несомненно, бабушкой Энни. Так они были похожи: глаза, улыбки, волосы. Это была семья Энни.

— Когда ты ребенок в приемной семье, то бессилен. Я ничего не мог сделать, чтобы найти Диего. Но я вспоминал слова отца. Снова и снова, когда мы были мальчиками, он говорил мне: «Он твой брат. Твоя работа — заботиться о нем». Я никогда этого не забывал.

Эмоции сковывали ее. Она кивнула, не чувствуя в себе силы заговорить.

— Когда я стал старше, один из социальных работников нашел время, чтобы изучить дело моего брата. Мне сказали, что его усыновили американцы. Я не знаю, правда это или нет. Записи об усыновлении засекречены, но, возможно, это так.

— Это очень тяжело. Наверняка теперь что-то должно быть…

— Несколько лет назад я нанял детектива, — продолжил он. Разговор становился слишком тяжелым, слишком раздражающим. — Я узнал немного больше о его жизни после аварии, до его усыновления, но ничего после.

— Найми другого, — быстро сказала она. — Должен же быть след.

— Поверь мне, я пытался. Все данные как будто стерты. Я не знаю, куда он делся, и многие годы я жил с чувством вины за то, что подвел своего отца.

— Твой отец не стал бы винить тебя за это, — заверила она. — Ни в чем ты не виноват. Мне кажется варварством, что агентство по опеке разделило двух братьев…

— Да, — сказал он после паузы. — Это варварство. Ты права.

— Почему ты ушел из приемной семьи?

Алисия снова почувствовала, как Грасиано закрывается.

— У меня было несколько неудачных приемных семей подряд. Мне было тогда четырнадцать. Жизнь на улице казалась более привлекательной. Я всегда был сам по себе.

— Но ведь в приемной семье у тебя, по крайней мере, была кровать, крыша, еда…

— У всего есть цена, Алисия. Я предпочитал расплачиваться на улице.

Все это было так грустно! Она страдала из-за того, что он испытал, через что он прошел.

— А как насчет имущества? — вдруг спросила она. — Наверняка у твоих родителей был дом, сбережения…

— Да, это у них было, — сказал он тихо. — К сожалению, я не знал об этом, пока не заработал достаточно денег, чтобы заплатить тому, кто провел для меня расследование.

Она задохнулась от возмущения.

— Но ведь это должно было достаться тебе.

— Возможно. К тому времени, когда я узнал о наследстве, которое было передано в доверительное управление, оно мне было уже не нужно. Я сохранил его для своего брата. Я не знаю, как он живет, была ли к нему благосклонна жизнь, но если он захочет, то оно его.

— Я уверена, что ты его найдешь! — горячо воскликнула она. — Люди не растворяются в воздухе.

— Я хотел бы знать, что он счастлив, — сказал Грасиано, придвигаясь так, чтобы видеть фотографию. — Мы были очень близки. Я обожал его. Как-то странно, что его нет в моей жизни.

Она вернула фотографию, чувствуя себя уязвленной и неуверенной. Ничего не имело смысла. Слова, которые он только что произнес, точно описали ее отношение к Грасиано.

Она так любила его десять лет назад! Как часто она думала о нем с тех пор? Каждый день. Каждый проклятый день. И она думала, что это из-за Энни, но, глядя на него сейчас, она больше не была в этом убеждена. Она упустила Грасиано.

Он думал, что она спит, но тут она шевельнулась, взглянув на него своими умными глазами, и что-то шевельнулось у него в животе — что-то давно забытое.

— Грасиано. — Она прижала руку к его груди, потом зевнула, глаза ее отяжелели. — Раньше, когда мы…

— Занимались сексом, — добавил он, забавляясь тем, что даже после того, как это произошло несколько раз, она не могла подобрать слов.

— Нет, до этого. На улице.

Он ждал, наблюдая.

Казалось, она борется со сном.

— У нас не было презерватива. Это… ты…

Он нахмурился.