Не позволю себя завоевать

Рагна с полминуты всматривалась в мое лицо, а потом кивнула. Она сама налила в ложку настойку и поднесла ее ко рту раненого, я же намочила ткань в миске, отжала и принялась аккуратно промывать поврежденное плечо. Старалась не причинять боли, но разве же совсем без нее могло обойтись? Нет, конечно. А Ингвар лежал неподвижно, будто каменный. Подняла взгляд на его лицо и заметила, что наблюдал за мной из-под ресниц… длинных, цвета спелой пшеницы, и они у него слегка подрагивали, если я делала чуть резковатое движения. Но ни разу сам не пошевелился, не дернулся, не поморщился. Волевой, как гранитный, мужчина.

– Я все промыла. Приподнимите его слегка, чтобы можно было перевязать, – обратилась к воинам, что ближе остальных стояли к изголовью кровати. – Вот и все. Дело сделано. Ему бы еще сонной настойки дать. Есть у вас такая?

– Иди к себе, – вдруг разлепил губы Ингвар, а глаза, наоборот, закрыл плотно-плотно.

– Иди, отдыхай, – проговорила и Рагна, но совсем другим тоном, много мягче. – И спасибо за помощь, девочка.

В тот же вечер я запалила в своей мастерской несколько свечей и набросала на полотно, растянутое в деревянной рамке на подставке, едва заметный рисунок. Уже на следующий день меня принялась донимать вредным голосом Симона, успевшая сунуть нос в ту комнату и рассмотреть набросок, сделанный в едва заметных тонких линиях.

– Что ты там намалевала? То ли птицу, то ли человека?.. Быть тебе проданной другому хозяину за такую скверную работу. Потому что даже цветные нитки не смогут украсить такую картинку. Глупая ты, Инга. Нет, чтобы коня изобразить… хозяин любит этих гордых животных. Или же сцену сражения, к примеру… он же воин, лучший из лучших, ему должно такое понравиться. А ты?..

А у меня возникла другая задумка, и отступаться от нее не собиралась. Пока, так точно. А в общем-то, по времени меня никто не ограничивал. Могла бы, если потребуется, вышить и другую тему, а эту работу потом уничтожить. Ингвар же все равно пока болел. Вот уже три дня не выходил пока из своей комнаты. Рагна сказала, что по моему совету и с согласия хозяина, давала ему сонное зелье. Вот он и спал.

– Решил встать, – сообщила повариха нам за общим столом во время завтрака на четвертый день. – Но… тсс! На глаза ему лучше не попадаться… злой, как сам демон. А все от того, что ослабел за эти дни. А Ингвар что?.. Слабость не признает вообще, вот и бесится теперь.

Я сочла мудрым укрыться в мастерской. А что? Комната на отшибе, последняя по коридору и в самой нехоженой части дома… Села поближе к окну, потому что небо снова заволокло тучами, и света в помещении сделалось мало, и принялась за работу. Вышивала, а в голову лезли непрошеные мысли. Например, зачем я тогда принялась помогать Рагне. Ну, позвала она меня. Но могла бы просто сбегать за чистым полотном и отстраниться… Но нет, я принялась промывать рану и прочее…

Зачем? Разве, не поставила цель отомстить врагу? А Ингвар один из них. Не последнее лицо из варварских главарей, между прочим. Убей я его, наследника старого эрла, претендента номер один на власть здесь, ослабила бы их? Скорее всего. И уж точно принесла бы боль эрлу. А так?.. Нет, я же такую возможность упустила! И видела же на той полке, что у поварихи в комнате, совсем даже не сонное зелье, а такое, что пары его капель было бы достаточно, чтобы три дня назад запалили здесь ритуальный погребальный костер, который унес бы прах и душу хозяина этого дома к его богу Обину.

– Эх! Какая же я!..

Отчего же поступила так, а не иначе? Побоялась гнева дикарей, что растерзали бы меня на месте и голыми руками? Скорее всего, так и было бы. Но не помню, чтобы думала тогда об этом. Значит, не страх? А что? Сработала выучка и клятва целителя? Вот это, пожалуй, было ближе к истине. Как увидела тогда Ингвара лежащим и кровавое пятно у него на груди, так внутри будто что-то обожгло. Но нет, о чем это я? Что там могло обжечь? Я первым делом обратила взгляд на след от стрелы, уверилась, что она не могла задеть ничего жизненно важного… А вот потом как-то само собой получилось, что стала делать то, чему обучалась целых пять лет в академии. Да, именно… само собой…

Я инстинктивно принялась помогать раненому. И никак не иначе! Просто само так вышло, въелось стремление помогать беспомощным и страдающим. И точка! В голове тогда сработала мысль, что это мой долг, предав который, изничтожу часть собственной души. И это не значит, что слабачка на самом деле, вовсе нет. Придет час, и я исполню возложенную на меня задачу, отомщу за смерть отца. Не дрогну. Просто время еще не пришло. Но я смогу.