Не позволю себя завоевать

Он зачем-то придвинулся ближе и протянул ко мне руку. Вот его пальцы уже добрались до не очень аккуратно заплетенной косы и переместили ее на другое плечо, оголяя перед ним шею с той стороны. Что еще задумал? Зачем коснулся там кожи? Дьявол! Только не дрожать! Но легче подумать, чем удержать мурашки, начавшие появляться в том месте, где мужская рука прошлась по шее. А его еще отчего-то заинтересовала мочка уха. Богиня, там же мог рассмотреть дырочку от снятой сережки…

– Ингвар! – раздался вдруг громкий окрик со двора. – Ингвар, где ты?!

Кричал незнакомый мужчина. Увидала его в окно. Он влетел в ворота верхом на пегом жеребце, резко осадил коня, подняв его копытами пыль столбом на дворе, и продолжил орать.

– Инчуйцы угоняют скот! Быстрее, не успеем – уйдут! Где ты, дьявол тебя побери?..

Ингвар вмиг развернулся на выход, момент, и был уже на крыльце.

– Коня! – рявкнул Видару, а сам метнулся в свои комнаты.

Через несколько минут снова вылетел на крыльцо, уже в кожаном жилете, с оружием, закрепленном на широком поясе и с луком в руке. Не дождался, когда конюх подведет к нему скакуна, и сам бросился навстречу. С разбегу заскочил в седло, крутанул на месте своего вороного и направил его в ворота. Далее раздался только свист, снова пыль поднялась из-под копыт уже двух коней, да такая густая, что скрыла из виду всадников, изгородь и ворота в ней. А когда опала, то двор оказался уже пуст.

– Что случилось? – спросила я через раскрытое окно у выбежавшей из кухни Рагны.

– Инчуйцы. Пропади они пропадом! Наши восточные соседи. Живут в сплошных камнях, вот и промышляют разбоем. Что ни месяц, являются и грабят наши крайние земли. Тьфу! И сейчас сунулись, не знали, видать, что воины вернулись из похода…

Рагна говорила и говорила. Про набеги и грабежи. Про короткие, но кровопролитные стычки, постоянно возникающие на восточной границе владений местного эрла. А я задумчиво обошла комнату по кругу. Потом подошла к столу у окна и как-то отрешенно начала перебирать пальцами цветные мотки ниток, которые принесли для меня. Между прочим, положили здесь, чтобы приступила к работе, а не тратила время впустую. Но голова была занята мыслями о том, что вот и варварам не судьба жить на своих землях в спокойствии. Как к этому отнеслась? Конечно же, не было у меня привычки радоваться чужим несчастьям и тяготам, но разве же не расплату посылали боги врагам, порушившим мой дом? Все так. Но повариха утирала теперь слезы, выступившие из глаз, вспомнив, как ее сын был покалечен в одной из таких стычек.

– Его левая рука висит теперь плетью. А всего-то двадцать годков ему было… – всхлипнула Рагна, пряча лицо в переднике.

Боль, проявившаяся в ее голосе, помимо воли тронула сердце, а еще… я что, волновалась за ангрийцев, помчавшихся отбивать свое стадо? Нелепость! Какое мне до них дело? Но воображение вдруг нарисовало картину, как опасность и возможное тяжелое ранение грозит теперь Ингвару…

– Прочь эти мысли! – приказала себе и, получилось, даже головой мотнула. – И вообще!.. Мне надо придумать сюжет будущей вышивки, а не маяться ерундой.

Вот только ничего не получалось. Я второй лоскут уже запарывала, пытаясь перенести на него вроде бы продуманную в подробностях картину. То решила изобразить небывалой красоты цветы и кружащих над ними бабочек, то синее-синее небо с облаками белыми барашками и порхающими в нем райскими птицами… все не то! Не трогало, а значит, впечатляющей работы не вышло бы. Начала сердиться на себя, что охладела к привычным для вышивки темам. Но оно было понятно – жизнь моя потерпела крутой поворот, я сама тоже начала меняться…

– Инга! Обедать…

Рагна звала к столу. Это сколько же времени прошло? По всему, несколько часов. Все обитатели дома занимались каждый своим делом, у меня же только все из рук валилось, да два куска холста привела в негодность за это время, которые зазря измазала заточенным угольком. Нет, никак не придумывался сюжет вышивки.

– А где Симона? – спросила повариху, заметив отсутствие служанки за общим столом.

– Соскучилась? – хмыкнул Видар, откусывая смачный кусок от большого ломтя хлеба и заедая его наваристой крупяной похлебкой.

– Она понесла поесть Давену. Сама быстро перекусила и пошла… – пояснила Рагна, с осуждением глянув на конюха. – Думаю, вы с ней еще поладите, как только эта ревнивица успокоится…

– Еще скажи, старая, что она свою любовь защищает. Глупости. Натура такая у Симоны, вредная. И для нее день без ворчаний и склок, что зря прошел.

– Не наговаривай. Женщина обеспокоилась появлением новенькой в доме, конечно же, а еще Давен никак не решится предложить узаконить их отношения в храме…

– И никогда этого не сделает! – захохотал мужчина. – Зачем ему это?