НЕ предай дракона

– Нисколько. Думаю, главное – это доверие. Ну и желание, конечно. Кажется, у нас обоих его хоть отбавляй.

– Да, – отозвалась я с улыбкой, и длинно выдохнула.

– Тогда не следует тянуть со свадьбой. Неделя, максимум две. У нас ведь нет дальних родственников, которые не успеют приехать в долину за столь недолгое время.

– Нету. С моей стороны только мама с папой и тётя, ну и парочка подруг – Тайлина, например.

– А с моей отец и родня с юго-востока, и также знакомые тебе Урд и Сейд. Плюс Стратты и Эйтсы с их семьями, а это человек тридцать, считая детей.

Я кивнула.

– Драконокровых нужно пригласить обязательно. В итоге, наверное, не больше пятидесяти человек получится.

– Что для северных свадеб маловато. У Страттов была раза в два больше. Но у них всё было чинно, тепло, в отличие от безумного веселья на свадьбе Рейна.

– Ты присутствовал?

– Угу. Мы чуть дом не разнесли. – Он нетипично для себя почесал в затылке. – Это было вскоре после Второй Волны, и все обрадовались шумному торжеству. Мы праздновали не только любовь, но и саму жизнь.

– У нас всё будет тише и спокойней.

– Если ты этого хочешь, – сказал мужчина.

– Я хочу тебя, – честно сказала я, и Брайс поцеловал меня.

К вечеру мы добрались до города, и решили остаться на ночь в доме у озера. Брайс всё подшучивал надо мной, изображая поступь воина-великана – героя местных легенд, а я, краснея, хохотала над его дурными гримасами. Мужчина не стеснялся даже слуг, и дом наполнился смехом и светлой магией, которая рождалась из радости.

– А помнишь, как ты впервые пригласил меня сюда? Как будто вечность прошла с тех пор.

Брайс поднял меня на руки и стал подниматься по лестнице. Он теперь часто вот так носил меня, утверждая, что ему это приятно. Мне тоже было приятно и уютно в крепких мужских объятьях, и я привыкла сворачиваться клубочком у него на груди.

– Порой счастье скоротечно, словно вспышка падающей звезды, а иногда мгновения словно замирают, и ты учишься этому новому, длинному времени, – сказал мужчина. – Я бы хотел провести вечность рядом с тобой, Юна. Чувствовать. Слышать. Видеть. Касаться…

Я коснулась губами его шеи, и мужчина замедлил шаг.

– Ты даришь мне тепло, которого я не заслужил, – неожиданно сказал он.

– Почему, Брайс? Разве ты плохой человек?

Мужчина занёс меня в свою комнату, закрыл дверь, и только тогда ответил:

– У меня много недостатков, Юна. Помимо проклятия, я имею в виду. Я самолюбив, вспыльчив, упрям и порой жесток. Знаю, ты скажешь, что не замечала этих черт во мне, но это не значит, что их нет. Просто я к тому же привык получать желаемое, и стараюсь не спугнуть тебя своим мерзким характером.

– Притворяешься? – подняла брови я.

– Стараюсь ради тебя стать лучше, – сказал он, и взгляд уже не был таким спокойным.

Он поставил меня на ноги и тотчас начал теснить к постели.

– Ты не бесчувственный, как были когда-то Эйтсы.

– Нет.

– И контролируешь свой гнев.

– Да. Но вот страсть – вряд ли.

– Брайс, мы же не будем сейчас?.. – прошептала я, глядя в его пламенеющие глаза.

– Я уважаю традиции, а потому прошу лишь о поцелуе.

Я сама шагнула обнять его, но вскоре мы упали на кровать, и обнялись так, как не обнимались прежде. Руки Брайса гуляли по моему телу, и даже сквозь платье, жилет и бельё я чувствовала их горячую силу. Он мог бы сорвать с меня одежду, сделать всё прямо сейчас, быстро и беспощадно, но сдержался, и спустя несколько минут мы, помятые, пошли остужаться холодной водой.

В предстоящую неделю у нас было много дел. Саэр руководил подготовкой поместья к торжеству, а мы с Брайсом лично посетили Страттов и Эйтсов, а также моих родителей, которые временно проживали в лечебнице. Мне было немного стыдно перед Эдвиром, что не помогаю должным образом, но мужчина заверил меня, что десять магов уж как-нибудь справятся с одной спящей и редкими приходящими больными.

– К тому же мы не единственная больница в городе, – сказал он. – А у тебя такие важные перемены в жизни! Потом, если захочешь, вернёшься к своим обязанностям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я была благодарна ему за понимание и поддержку, но расстроилась, что в самочувствии отца не случилось никаких изменений. Он ел, спал, гулял с мамой – смирный и спокойный, вот только не проходило и часа, как не начинал разговаривать на всё том же странном языке, который никто пока не мог расшифровать.