(не) преследуй меня (СИ)

— Вот так, малыш, дыши, все будет хорошо, я тебе обещаю.

Помимо пробитой головы у Анастасии явно сломана правая рука — кость белесо отражает свет от фонарика. Поборов приступ тошноты, мужчина находит один из обломков палубы, стаскивает с себя носки и с их помощью формирует подобие шины, куда устраивает руку. Девушка тихо, едва слышно, стонет от боли.

— Вот так! Чувствуй! — он радуется этим звукам, доказывающим, что его любимая все еще жива.

Следом приходит очередь головы Насти. На нее носки не натянешь, поэтому Анатолий ищет под сиденьем аптечку, которой полагается там быть по технике безопасности. «Где же ты, су-ка?!», — думает мужчина, роясь в куче бесполезного хлама. Злится, потому что с каждой секундой из Порезовой вытекает ее жизнь по капле. Наконец рука Переверзева натыкается на нужную пластиковую коробку. Он вскрывает её, достает бинт.

— Всё будет хорошо, — повторяет, как мантру, прикрывая белой тканью чудовищную рану на голове Насти, — я рядом и спасу тебя.

Внезапно она открывает глаза. И первый же её вопрос ставит мужчину в ступор.

— А кто ты?

Глава 21. Память и вертолет

— Кто ты? — задает вопрос Анастасия, полностью дезориентированная и потерянная.

А еще ее мучает дикая боль. Последнее, что она помнит, это день после поступления в университет. Тогда она была очень счастлива, хоть и не могла никому сообщить, всё равно радовалась и решила отпраздновать. Наконец-то долгие труды увенчались успехом, особенно, если учесть тот факт, что Светлана, долгие годы её ненавидящая, не поддерживала в месяцы абитуриенства, постоянно твердила, что Настя провалит экзамены. Но нет, она вполне успешно их сдала, оказавшись в списке зачисленных студентов.

Именно там, в небольшой кафешке, Порезова познакомилось с Солнцевой. Её она помнит. А вот мужчину, который смотрит с беспокойством на неё сейчас, пытаюсь придержать голову девушки рукой — нет. Ещё больше вопросов вызывает сама ситуация.

Мало того, что Анастасия потеряла память и теперь мучается от этого, так ещё и мысль уб-ивает непонимания, что лежит на уничтоженной яхтенной палубе, вокруг бушует море, а со стороны на неё смотрит какой-то странный мужчина со сломанной ногой. Но оказывается, что у неё кое-что сломано — рука выглядит просто отвратительно. И пусть когда-то Настя думала поступать в медицинский университет, сейчас она форменно испугалась, обнаруживая такую картину.

— Так кто вы? — Вновь она спрашивает у этого человека, что находится с ней рядом. Ответ хотелось бы получить хоть какой-то, потому что ситуация располагает к тому, чтобы начинать не просто волноваться, а безумно беспокоиться. — Ваше лицо мне не знакомо. И, учитывая всю это сложившуюся ситуацию, хотелось бы знать ответ.

Она сразу понимает, что шокирует этого мужчину, потому что тот все ещё не находится с правильными словами. Он лишь беззвучно закрывает и открывает рот, словно рыба, выброшенная на берег. Даже хочется успокоить его, насколько это возможно. Но, судя по всему, это будет нелёгко.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, я вроде как живая, — говорит Настя, прикладывая все свои силы на то, чтобы её слова звучали правдоподобно, — пока не умираю, волноваться не нужно.

— Не шевелись, я тебя очень прошу, — просит он, перекладывая одну руку ей на спину. Поглаживает легонько, едва касаясь. — Настюш, ты и правда ничего не помнишь?

Кажется, ему очень важно знать.

— А какое сегодня число-то? И месяц, — она внезапно понимает, что даже об этом не помнит.

— Семнадцатое декабря.

— Хах. Значит, больше полугода выпало, — делает девушка вывод. Затем ойкает, — больно, бл-яха муха.

— А если хочешь знать, кто я, то ответ прост: твой парень.

Смотрит на него недоверчиво. Затем отрицательно цыкает, мол, быть такого не может. Во-первых, на парня он похож мало, он скорее мужчина. Во-вторых, самой себе Настя давным-давно пообещала, что больше никому не позволит залезть себе в сердце, никого не полюбит. Так с чего бы вдруг кому-то называться столь близким ей человеком? «Быть того не может, чтобы я собственным принципам изменила», — успевает подумать Порезова, прежде чем слышит шум откуда-то со стороны, который перекрывает даже плеск волн.

— Спасатели наконец добрались на вертолете, — подтверждает её мысли Анатолий, — Это хорошо, потому что ни тебя, ни его, — кивает на капитана, — нельзя перемещать на буксире. На вертолете и безопаснее, и быстрее в разы.

Понимая всю тяжесть своего состояния, девушка кивает вновь, соглашаясь с его логикой. А затем позволяет себе закрыть глаза и вновь потерять сознание — боль дает о себе знать, не разрешая позабыть о травмах.

— Она очень сильная, — вновь раздается голос капитана со стороны. — А ведь еще такая молоденькая. Удивительно.

— Совсем нет. Ей многое пришлось в жизни перенести, со многим смириться. Она такая же ранимая, как и её сверстницы. Просто научилась жить со своей болью, — Анатолию надо хоть с кем-то говорить, чтобы не сойти с ума, ведь пульс Насти до сих пор непозволительно слабый.